— Олег! — голос ее взволнованный. И… Очень взволнованный! — Олег, садись в машину. И езжай в роддом.
У меня просто внутри все падает! Да какой там внутри!
Я стою, как облитый! Обтекаю!
— Куда ехать?!
— В общем, я в магазин зашла возле работы. И пока ходила, поняла, что домой уже лучше не заезжать. Чтобы крюк мне не делать, привези вещи, пожалуйста. Только зарядку мою кинь в сумку.
— Ты сейчас… Ты… Как ты таким спокойным тоном можешь-то?!
— Олежечка, успокойся, все хорошо, — проговаривает она тихим будничным тоном. — Все будет нормально. Мы этого давно ждали. Поэтому давай, приезжай, увидимся, и ты меня здесь оставишь.
— Реально началось, что ли? А что так неожиданно?!
Уже начинаю ускоренным шагом бродить по комнатам. Паника захлестывает, чтоб ее!
И где зарядка?
— Не нервничай, — смеется. Как же ласково она смеется. — Константин Олегович уже желает увидеться с родителями.
— Оль.
Застываю.
— М?
— Я тебя люблю.
— Я тебя тоже, — отвечает с нежностью, — но пожалуйста, не стой столбом. Нашел зарядку?
— Да, взял.
— Отлично. Документы лежат в боковом кармане. Проверишь?
— На месте!
Даже шелест молнии кажется мне взволнованным.
Выезжаю я через две минуты.
Уже в пути перезваниваю Оле:
— Слушай. Тут Юлька домой Мишу какого-то приводила.
— А! Очень здорово! Они давно дружат.
— Оль, они явно не просто дружат.
— Дружат-дружат! Там мальчишка очень стеснительный. Она ему нравится.
— Видел я этого мальчишку. Он меня на полголовы выше. И в плечах шире!
— Ну, правильно. У Юльки вон какой пример перед глазами. Ты там едешь или нет?
— Лечу, любимая!
— Что так медленно? — серебро ее смеха мелкими отблесками обжигает кожу. Меня аж потряхивает. — У тебя пропеллер не сломался?
— А беременных кусать нельзя, да?
— Если осторожно, то можно.
В ее голосе разливается улыбка. Теплая. Искренняя.
— Ты врачу своему дозвонилась?
— Да, все по плану.
— Я скоро буду.
Ну, очень на это надеюсь, пробки сегодня — середнячок.
Долетаю с ветерком.
Паркую машину! Лечу в здание.
Так. Так… где…
— Олег!
Поворачиваю голову, замирая. Она такая красивая. Милая, обольстительная. Такая… мягкая. Хочется ее затискать.
Приближается и целует меня в шею. Потом в губы.
— Ты как? — с беспокойством уточняю я.
— Все шикарно. Я бы очень хотела поболтать. Но долго не могу.
— А чего так рано-то?
— На моем сроке это уже норма.
— Точно?! — прищуриваюсь.
— Абсолютно.
Она успокаивает меня еще минуты три, я весь уже издергался.
— Все, пора, родной.
Обнимает меня. Я рвано выдыхаю.
— Позвоню тебе.
— Я жду, — обещаю ей и укладываю руку на круглый живот. — Константин Олегович, вы нас не томите сильно, мы все ждем вашего появления.
Откуда-то вдруг раздается задиристое «мяу».
— Ты это слышал?
— Что?
И снова «мяу». Уже более отчетливо.
— Вот это…
Я гляжу под ноги. Замечаю, что сумка странно шевелится изнутри. Как я в сторону не отпрянул, не знаю, но душа точно ушла в пятки.
И только спустя секунд пятнадцать я опускаюсь на корточки.
Оля тоже наклоняется. Расстегивает молнию.
А из сумки на нас глядят два круглых желтых хитрых глаза. И нагло хвост ходит из стороны в сторону.
Оля потрясенно усмехается и вытаскивает из сумки Пушинку. Прижимает ее к себе. Ласково поглаживает.
— Ну, Олееег! Как так, а?
Гладит Юлькину кошку.
— Ты что здесь делаешь, животное? — я меняюсь в лице.
Ну и день сегодня! Как она так смогла?! И как она обратно поедет? На моем сиденье?!
Вот же!…
— Ладно, давай сфотографируемся. Я Юльке пришлю. А еще будет что рассказать друзьям, — смеется моя драгоценная и самая родная. Целует меня в щеку, возвращает кошку, и… я передаю жену в руки профессионалов.
Пушинка сидит на моих руках и не шевелится.
— Мяу.
— И зачем ты это устроила? — уточняю строго. — Проводить хотела?
— Мяя-яяу.
Вздыхаю.
— Проводили. Ладно. Пора домой.
Совсем скоро мне уже позвонила взбудораженная Юлька, потому что тоже успела поговорить с Олей. Я рассказал историю о Пушинке. И что мама сразу свяжется с нами, как только сын родится.
Я до сих пор огорошен. У меня. Будет. Сын.
Вечер прошел беспокойно. В одиннадцать вечера позвонила Оля и поздравила меня с рождением Костика.
Мужики вроде не плачут, но у меня из глаз брызнули слезы, я сразу стер их подушечками пальцев, а в носу все равно щипало.
Сразу рванул к Юльке и поставил на громкую связь.
Мы поговорили быстро: Оля была измучена. Очень устала.
Распрощались до завтра. Переглянулись с Юлькой. Она прыгнула мне на шею с писком восхищения.
Потом полночи сидели на кухне, обсуждая. Она рада. Искренне.
А на следующий день я приехал. И впервые взял сына на руки.
Он такой маленький и беззащитный. Такой… замечательный.
Крохотное личико кажется недовольным чем-то. Нижняя губка оттопырена. Носик пуговкой.
Мой сын. Мой.
— Он прекрасен, — Оля прижимается ко мне сбоку. Целует плечо.
А меня обуревают такие глубокие чувства, что внутри все дрожит и плавится. Мне кажется, я всемогущ и в моих руках весь мир.
— Спасибо, — шепчу пронзительно.
— За сына?
— И за сына. И за то, какой стала моя жизнь рядом с тобой.