Отлично. Пронесло.
— Спасибо, — поблагодарил я, стараясь скрыть облегчение. — Приятно иметь с вами дело.
— Забери свое приобретение на выходе, там передадут, — он порылся в сумке, висевшей на его раздутом пузе, и вытащил маленькую деревяшку с выжженным номером лота «23». — И наберись терпения. Она не самая приятная особа, это точно.
Я был несказанно рад уйти от него подальше, особенно ради глотка воздуха, который хоть и не был кристально свежим, но хотя бы не вонял, как деревенский сортир. В тот момент я испытал острую гордость за каждую прихлопнутую дома муху — этот тип был просто омерзителен.
Сразу за дверью аукционного зала меня ждал один из охранников, похожий на осу-переростка. Он тащил за короткий поводок недовольно пыхтящую Энджи. Ошейник туго стягивал ее шею, оставляя красную полосу.
— Живее, двадцать третья! Не задерживай! — рявкнул он и дернул поводок так резко, что женщина споткнулась и чуть не упала.
Я молча протянул ему деревяшку с номером. Он выхватил ее, сунул мне в руку конец кожаного шнура-поводка и быстро удалился.
Некогда гордая и влиятельная женщина теперь удрученно плелась за мной, опустив голову. Мы вышли на улицу, где уже начинало темнеть, и стали ждать наш экипаж. Воздух был прохладным и влажным.
— Я уже думала, ты не придешь за мной, — нарушила она наконец неловкое молчание. Голос был хриплым и усталым.
— Честно говоря, мы с женами долго обсуждали и не горели желанием сюда идти, — сказал я прямо, без обиняков. Она заметно оскорбилась, даже выпрямилась и начала закипать. — А что, тебя это удивляет? После всего, что было?
— Нет, — призналась она после паузы, немного успокоившись. — Понимаю. Но… меня удивило, что ты заплатил так много. Ведь меня мог купить любой другой Ашер. В конце концов, я лишь хотела не попасть обратно к этим торговцам… Тебе не нужно было отдавать за меня целое поместье.
— Поверь, мне это практически ничего не стоило, — я расстегнул пряжку ошейника, снял этот дурацкий поводок с ее шеи и отбросил его в сторону, в пыль у дороги. — Давай сразу проясним один момент. Я не рабовладелец. Держать тебя силой или заставлять что-то делать против воли я не собираюсь. Можешь уйти прямо сейчас, вот сию минуту. Никто тебя не остановит и искать не станет. Но если хочешь остаться в моей семье — придется учиться если не любить, то хотя бы уважать всех, кто живет и работает со мной. Сможешь наладить нормальные человеческие отношения — добро пожаловать. Нет — надеюсь, у тебя есть какой-то запасной план. Потому что одинокой женщине на Сканно выжить практически невозможно. Но раз уж мы здесь, видимо, других вариантов у тебя особо и нет. Так что выбор за тобой.
Женщина снова опустила голову и молча кивнула.
— Спасибо, — прошептала она еле слышно. В ее голосе прозвучало какое-то смирение, которое показалось мне на удивление искренним. Это немного удивило.
— Благодарности тут ни к чему. Лучше начинай работать над собой прямо сейчас, — сказал я, заметив в конце улицы Метеора, который уже тянул нашу карету.
— У вас все в порядке? — Рита спрыгнула с козел, едва карета остановилась рядом с нами, и смерила Энджи придирчивым взглядом с ног до головы.
— Все нормально, — отчитался я. — Поехали отсюда скорее, а то уже темнеет.
— Подожди секунду, — сказала Рита, быстро развязывая красивый платок у себя на шее и протягивая его Энджи. — Накинь на плечи, уже прохладно становится. Уверена, мы подберем тебе что-нибудь поприличнее из одежды, как только вернемся в Медвежий угол.
— Кстати, насчет поместья… Я совсем забыл, что нам нужно придумать печати для Медвежьего угла и Александрийского, — сказал я, помогая Энджи забраться в карету и закрывая за ней дверцу.
— Рита должна их нарисовать! У нее точно получится красиво! — Шелли высунула довольную физиономию из окошка кареты, явно гордая своей идеей.
— Я тоже об этом подумал, — улыбнулся я, помогая слегка покрасневшей Рите взобраться на козлы. Сам уселся рядом, взял поводья и мысленно послал Метеору образ новенького, теплого сарая в Медвежьем углу, где его уже наверняка ждала симпатичная белая кобылка по имени Победа. — Домой, мой мальчик! Поднажми!
Величественный пегас расправил свои мощные крылья, размял их парой ленивых взмахов и снова аккуратно сложил за спиной. Громко фыркнул, выпустив облачко пара, и резво потянул карету по дороге домой.
— Это было очень великодушно с твоей стороны — отдать Энджи свой платок, — похвалил я Риту, когда мы немного отъехали от города. Она смутилась еще больше. — А как насчет тебя самой? Может, попросим у Шелли мою мантию? В карете все-таки не так холодно, как здесь, наверху.
— Не беспокойся обо мне, — отмахнулась она. — На Наби, моей родине, климат куда суровее, так что легкая вечерняя прохлада мне не страшна. К тому же, не думаю, что Шелли так легко расстанется с теплой накидкой.
— Да уж, она у нас птичка теплолюбивая, это точно, — согласился я, осторожно направляя карету по узкой лесной дороге, которая становилась все темнее.
— Ну а если я все-таки замерзну, то просто заберу немного твоего тепла, — игриво промурлыкала она, придвигаясь ко мне ближе и прижимаясь плечом.
— Всегда пожалуйста, — я тут же приобнял ее свободной рукой за плечи, показывая, что эта идея мне очень даже нравится. Ее близость всегда успокаивала. — Кстати, насчет печатей для поместий… Я знаю, ты думаешь, мы шутим, но я говорил совершенно серьезно. Твои рисунки — это нечто.
— Хорошо, я подумаю, что можно сделать, — тихо сказала она, прижимаясь еще крепче и кладя голову мне на плечо.
Мы были уже где-то на полпути к дому, когда лес вокруг как-то неестественно затих. Знакомая дорога, которая обычно вызывала приятное чувство близости дома и безопасности, вдруг стала казаться зловещей и чужой. Это почувствовал даже Метеор.
Он резко сбавил шаг, стал ступать очень осторожно, почти бесшумно, прядая ушами, прислушиваясь к каждому шороху и нервно подергивая усами.
— Что случилось, дружище? В чем дело? —