– А ты оказался настоящим педантом, – хихикнула я. – На моё счастье. Кстати, а что с ри Маном?
Артан помрачнел.
– Я убедил его оставить твою подругу в покое, но после этого он вломился в мой кабинет, перерыл мои заметки, документы и доложил Верховному инквизитору всё, что смог узнать о твоём деле. Поэтому тебя и арестовали. Я ворвался в тот дом, куда тебя увёз Ворст с группой захвата, и пока разбирался с негодяями, двое стражей уже увели тебя. Я не хотел вредить Кевану, но теперь… Завтра Верховный инквизитор получит подробный отчёт о том, как, когда и сколько раз ри Ман использовал служебное положение. Всё, что я о нём знаю, попадёт на стол к главе Конклава. Вряд ли у Кевана останется время донимать ни в чём не повинных девушек.
Артан довёз меня до дома, передал в руки Келли и отправился домой строчить отчёты.
Мы проговорили с подругой до середины ночи. Сначала я пересказывала ей историю своей семьи, а потом мы строили планы на будущее.
– Ты ведь останешься у меня работать? – с надеждой спросила я. – Мне понадобится твоя помощь, чтобы заработать деньги на строительство фабрики.
Келли хмыкнула:
– Я, конечно, останусь. Лучшей работы и представить нельзя, но думаю, что фабрику тебе преподнесут в качестве свадебного подарка.
К моим щекам мгновенно прилила кровь.
– Мы не обсуждали ни того ни другого, даже ещё в любви не признавались друг другу!
– Судя по тому, как ри Кан на тебя смотрит, признания и предложения не за горами, – хмыкнула Келли.
– Джед, – внезапно вспомнив о любимце отца, крикнула я. – Ах, ты пернатая зараза! Мог бы хоть намекнуть, что ты хранитель источника!
Как всегда, в ответ я получила игнор.
– Джедиджайя, к тебе обращаюсь!
– Я не мог ничего сказать, Эмма. Хранители не имеют на это права. Они могут раскрывать секреты только своему хозяину, которым до сих пор является Вильям. Ну а что мне нужно сделать, чтобы стать твоей хозяйкой?
– Нужно провести магический ритуал.
– Расскажешь какой?
– В архивах Конклава почитаешь, – хрипло расхохотался Джед.
– Ладно… – с угрозой протянула я. Скорее бы уж стать хозяйкой этого несносного филина. – А я смогу тебя называть просто «Джед»?
– Вот ещё, – с достоинством ответил филин. – Нет такого заклинания, которое заставит меня откликаться на это плебейское имя.
* * *
Когда я поднялась в комнату и огляделась, мне показалось, что я не узнаю своих вещей. Хотя они остались прежними, изменилась только я.
За каких-то полдня я словно прожила целую жизнь. Похищение, откровения Ларнака, угроза смерти, арест, а затем тайны моей семьи.
Моя картина мира полностью перестроилась, и теперь я смотрела на него новыми глазами.
Даже дневник-артефакт, лежащий на кровати, казался и вовсе чужеродным предметом. И всё же кристалл светил красным, а значит, внутри имелось для меня сообщение.
Я раскрыла дневник и на моих губах расцвела улыбка, а в груди потеплело от послания Артана.
«Мы сегодня много говорили, но я так и не сказал главного. Я тебя люблю.»
Послесловие
Леди ри Кан была недовольна моей кандидатурой в день нашей свадьбы с Артаном.
Она была недовольна, когда я отказалась стать светской женой и бросить работу над артефактами.
Она была недовольна, когда я не стала уговаривать мужа бросить должность инквизитора в пользу места в Совете республики.
Она поджимала аристократический рот и неизменно называла меня госпожа Роузли, хотя я успешно сменила фамилию и стала Эммой ри Кан.
Однако в день, когда я сообщила ей о беременности, леди ри Кан как подменили. – Эмма, доченька! Как я счастлива! У меня будут внуки!
Она без конца гладила мой едва округлившийся живот и даже целовала руки. Слишком разительная перемена, которая наводила на подозрения. К счастью, безосновательные.
Леди стала крайне заботливой и любящей бабушкой. Она даже бросила посещать светские мероприятия, постоянно желала нянчиться с внуками и, в конце концов, привыкла к тому, что большую часть времени мы все проводим на фабрике.
Я создавала артефакты, открыла лабораторию, куда отправляли на практику адептов не только из моей родной академии, но и со всей республики.
Артан продолжал следовательскую работу.
Леди ри Кан очень мне помогала. Она встречала детей со школы, водила их обедать к Страттонам, а во второй половине дня следила, чтобы детишки не разгромили фабрику.
Удавалось это свекрови с переменным успехом, но я не могла её за это винить. Юные ри Каны отличались повышенной активностью и не могли даже пяти минут прожить без приключений.
– Что опять случилось? – строго проговорила я, переводя взгляд с синеглазого Дэна на зеленоглазую Энни. Как только я окончила магистратуру, мы не стали тянуть и осознанно стали родителями двух погодок. Рассудили, что и детям будет весело расти вместе, и мне не придётся отвлекаться от работы спустя много лет ради ещё одного отпуска по уходу за малышом.
– Ничего, – ответила Энни, пряча ладони за спиной.
– Ничего значительного, мамочка, – добавил Дэнни, последовав примеру сестры.
Я перевела вопросительный взгляд на свекровь.
– Они рисовали, Эмма, – развела она руками. – Я читала и не обратила внимание на то, в какой момент они начали рисовать на ладонях.
Обошла детей по кругу и ахнула от ужаса.
– Что это?
Ладошки обоих моих детей поблёскивали серебром.
– Это руки-железюки, – со значением сообщил Дэн. Энни хихикнула.
– Какие ещё руки-железюки! Как вы вообще до такого додумались?
Опустилась на колени, развернула Дэна к себе и взяла его за руки.
Я всматривалась в плетение, и постепенно ужас меня отпускал. Всего лишь защита, которую наносит на руки каждый сотрудник нашей фабрики. Оно распадается само к ночи, зато защищает от происшествий на производстве, если кто-то хватанёт слишком много от магического потока.
– С ума сошли накладывать такие серьёзные заклинания?! Вы же могли пострадать!
– Не могли-не могли! – рассержено топнула ножкой Энни. – За нами плисматливал Дедазая.
Я посмотрела наверх. Филин сидел на жерди с невозмутимым видом. Впрочем, как и всегда. Взрыв, потоп, плесень, рухнувшая штукатурка. Джеда ничем не проймёшь.
– Ну, деда Зая? Леди ри Кан слишком добрая, эти двое слишком маленькие, а у тебя какое оправдание?
Ожидаемо, филин