Она и сама не могла в это поверить. Просто не могла, потому что у всякой жестокости должен быть предел.
Но среди дозорных, что принесли вести, был Такахиро, а он его нельзя было заподозрить во лжи или предательстве. Мамору завел это правило не так давно: отправлять вместе с дозорными человека, в чьей верности он не сомневался. Чтобы не позволить заманить себя в ловушку ложным донесением.
— Так и есть, господин. Так и есть, — Такахиро, встретив его взгляд, медленно, через силу кивнул.
Талила с трудом сглотнула и невольно поднесла ко рту раскрытую ладонь, борясь с тошнотой.
— Этого не может быть... — вокруг по-прежнему раздавались одиночные недоверчивые шепотки.
— Может, — жестко отрезал Мамору и обвел взглядом тех, кто стоял поблизости. — Может, потому, что Император, наконец, показал свое истинное лицо. Он — проклятое богами чудовище. Не остановится ни перед чем в своем безумное желании уничтожить нас. Уничтожить вас! — воскликнул он и единым, слитным движением обнажил катану и вскинул ее, потряс в воздухе.
— Чудовище! Проклятое чудовище! — отозвалась слаженным ревом толпа.
С удивлением Талила поняла, что ее собственный голос слился с выкриками самураев.
— Я должен это увидеть, — чуть отдышавшись, сказал Мамору уже тише. — Я должен это увидеть своими глазами. Чтобы потом за все спросить с младшего брата.
Его слова услышали и разнесли по толпе, и вновь они были встречены одобрительным ревом.
— За каждую жизнь, за каждую жизнь!
Мурашки ползли по рукам Талилы, когда она смотрела на мужа. Ловила на себе его сверкающий яростью, пламенеющий взгляд. Его улыбку, больше похожую на оскал. Его изнеможённое лицо...
Мамору увидел, что она смотрит на него, и покачал головой. Она даже не успела попросить, когда получила ответ.
— Ты и полководец Осака останетесь с войском. Я возьму Такахиро и свежих лошадей. Это недалеко, и небольшим отрядом мы справимся гораздо быстрее, — сказал он, когда они оба спешились.
— Возьми меня с собой, — все же произнесла Талила. — Ты говоришь, что это недалеко и недолго. Значит, полководец Осака справится без меня.
— Нет, — просто отрезал он, и прозвучало так, что стало понятно: спорить и умолять бесполезно.
Она закусила губу. Что оставалось делать?.. Сказать, что она не может, не хочет отпускать его одного? Вновь оставаться без него, тревожиться из-за неизвестности и с замиранием сердца ждать его возвращения?
— Мамору... — только и выдохнула она, чувствуя острую боль разочарования.
Опустила голову, чтобы скрыть нахлынувшую тоску, и ощутила, как его пальцы бережно, нежно коснулись ее подбородка.
— Это два дня, Талила. Не больше. Я должен видеть. Должен, понимаешь? Все, что творит мой брат. За все это я призову его к ответу.
— Это я понимаю, — с нажимом она подчеркнула первое слово. — Почему ты не позволяешь поехать с тобой — нет.
Мамору усмехнулся и большим пальцем погладил ее по щеке.
— Мы вернемся быстро. Ты и заметить не успеешь.
Но она заметила.
Потому что ни на третий, ни на четвертый день дозорные, Такахиро и Мамору не вернулись.
И на пятый тоже.
***
А потом пришло письмо.
Глава 29
— Это очередная ловушка, — сказал полководец Осака, изучив послание.
Талила дернула плечами.
— Они заманивают вас, госпожа, — прибавил он.
Она усмехнулась. Не нужно было быть великим правителем, чтобы догадаться. Аккуратно свернув свиток, она посмотрела полководцу в глаза.
— Никто не должен знать.
Осака кивнул без малейшего промедления.
— А теперь я хочу поговорить с советником Горо, — сказала Талила и решительно зашагала вглубь лагеря к месту, где держали пленных.
Губы дрожали. Она шла и удивлялась тому, что идет, потому что ноги подкашивались. Она не понимала, где и как нашла в себе силы что-то делать, что-то говорить. И удерживать на лице спокойное выражение, ведь на нее было устремлено множество взглядов, и она не имела права, не могла сейчас показывать, что чувствовала на самом деле.
Как сердце раздирали на части боль и тоска, как все внутри сжималось при одной только мысли, что Мамору оказался в плену...
Она думать об этом не могла! И вспоминала, как стояла тогда перед советником Горо и смотрела на обрубленные волосы и катану мужа, и с трудом заставляла себя дышать. Теперь же вокруг не было толпы, из которой вышел бы Мамору. Ничего не было, лишь проклятый свиток со страшным известием...
Все вокруг двоилось и расплывалось из-за слез, которые Талила смахивала и смахивала, не позволяя пролиться.
Никто не должен знать, никто. Она не удержит войско, если пройдет слух, что Мамору был захвачен армией Императора...
И они проиграют.
Но и долго скрывать правду она не сможет, потому что среди самураев уже поползли разговоры и пересуды. Все знали, что Мамору отправился вместе с дозорными посмотреть на сожженную деревню, и давно ждали его возвращения. Еще день, два, три, и Талиле придется что-то отвечать…
«Приходи ко мне, и я сохраню ему жизнь».
Советник Горо нашелся ровно там, где был должен. Ей стоило лишь взглянуть на него, и по рукам прошла горячая волна, и пламя вспыхнуло на кончиках пальцев. Талила сжала крепкий кулак, чтобы его унять. Она опустила взгляд и поняла, что дрожали не только губы. Она даже не чувствовала, но ее ладони тряслись так, словно она билась в безумном припадке.
«Надень оковы, и я отпущу его».
По пленным прошел шепоток, когда они заметили ее появление. Советник Горо повернулся одним из последних. Ожоги на его лице выглядели даже хуже, чем во время их разговора несколько дней назад. Лопнули образовавшиеся волдыри, и Талила видела воспаленную кожу.
Был ли он замешан?..
Она смотрела на советника Горо и пыталась понять, и прекрасно осознавала бесполезность этого занятия.
Мамору говорил, что в войске было полно предателей, даже после расправы над Хиаши и другими. Он говорил, что советник Горо непременно изыщет способ передать во дворец весточку. И он не верил ничему, что тот рассказывал.
Талила обернулась через плечо: полководец Осака стоял на шаг позади, еще более мрачный, чем прежде. Она почти физически чувствовала его неодобрение.
— Моя госпожа? — слегка насмешливый голос советника Горо резанул по обнаженным нервам. — Что я могу для тебя сделать?
— Ты хочешь жить,