— Ступай в свою комнату, — велел ему отец таким голосом, который он слышал очень редко. И которому не смел возражать.
Проводив сына взглядом и дождавшись, пока за ним закроются раздвижные двери, Талила посмотрела на Мамору.
— Может быть, он решил нас навестить?
Она и сама не верила тому, что говорила.
Муж ответил кривоватой ухмылкой.
— И потратил на это путешествие две недели, — он фыркнул и покачал головой. — К чему гадать? Такахиро, прикажи оседлать лошадей. Мы встретим военачальника Осаку.
Уже через четверть часа они покинули поместье. Талила сменила кимоно на одежду, которую она надевала практически каждое утро, когда упражнялась с мужем на мечах. Они жили спокойной, тихой жизнью, но ничего не забыли. Помнили каждый день, что все может перемениться в один миг.
И, кажется, этот миг настал сейчас.
Мамору и Талила вместе с небольшим отрядом выехали на горную дорогу — единственный путь в их отдаленное поместье. Миновать ее было нельзя, обойти — практически невозможно. Узкий проход исключал вероятность неожиданного нападения.
Они были готовы ко всему. Но не к тому, что привез с собой военачальник Осака.
Придержав жеребца, Талила покосилась на мужа. Они остановились посреди дороги и уже видели, как вдали расцветали отблески факелов. То, что отряд Осаки не остановился на ночлег и продолжил свой путь в темноте, говорило о многом.
— Что могло случиться? — выдохнула она в тишину.
Мамору резко повел плечами. Их поместье было хорошо своей отдаленностью, но и вести доходили с запозданием. Последнее письмо они получили около десяти дней назад, и в нем не говорилось ничего, что могло бы их встревожить.
— Все что угодно, — ответил он и растер ладонью глаза.
В доспехах и с самурайской прической — его волосы давно отросли — он напомнил Талиле о тех временах, когда они сражались вместе.
Когда отряд военачальника Осаки заметил, что их встречают, лошади замедлили ход, и на возвышенность они взобрались практически шагом. Они не виделись больше четырех лет: лишь единожды бывший полководец навещал их в поместье — добровольной ссылке, как говорили многие.
Он постарел, — невольно отметил про себя Талила. Постарел гораздо сильнее, чем прошло времени.
Прозвучали традиционные слова приветствия, и чтобы прервать неуютную тишину, повисшую на месте встречи, Осака, откашлявшись, сказал.
— Мы были бы рады отдохнуть после долгой дороги. И утром поговорить о том, с чем я приехал.
— Нет, — отрезал Мамору. — Твои люди — пусть отдохнут. Но о делах, которые привела тебя к нам, мы поговорим сейчас.
Если его слова показались военачальнику грубыми или неучтивыми, он никак не дал этого понять. Лишь склонил в согласии голову и тронул поводья.
Они вернулись в поместье — по-прежнему в молчании. У ворот их встретил Такахиро, и после короткого приветствия повел за собой прибывший с Осакой самураев. Главный же гость отправился следом за хозяевами в комнату, в которой часом раньше звучал заразительный смех их сына, и теплые, солнечные лучи ложились на стены.
Теперь все круто переменилось. Повиновавшись приказу Талилы, слуги вновь подали ужин и сакэ. Военачальник Осака осматривался, не пытаясь скрыть любопытства. Он не единожды ловил на себе колкий взгляд Мамору и чувствовал, как на языке оседала горечь. Шесть лет назад он был готов умереть за своего господина, а теперь он смотрел на него так, словно видел перед собой врага.
В чем-то он был прав, ведь военачальник прибыл в их поместье с недобрыми вестями.
— Я привез это, — откашлявшись, Осака полез во внутренние карманы одежды и вытащил потрепанный за время пути свиток, который он передал Мамору.
Но тот не торопился к нему прикасаться.
— Что это? — спросил глухо.
— Прошение.
Талила изогнула брови и первой потянулась к свитку. Она развернула его и подвинула мужу, и вдвоем они склонились над ним, читая, и чем больше проходило времени, тем тяжелее делалась атмосфера в комнате.
— Нет, — выплюнул Мамору, подняв взгляд.
Он еще не дошел до последних столбцов.
— Нет, я не вернусь. Мы не вернемся.
Внутри Талилы со звоном оборвалась натянутая струна, когда ее взгляд выхватывал разрозненные слова их письма:
... нет единства...
... грозит война с Сёдзан...
... раскол Империи...
... кольцо врагов сжимается...
... человек, способный всех объединить...
В самом низу шли тринадцать подписей. По каждой на одного члена Верховного Совета, который сейчас управлял страной. В него входили военачальники, министры, вельможи, торговцы, мастера оружейного дела... После смерти младшего брата Мамору и после того, как он отказался занять его место и соблюдать условия, которые ему тогда выдвинули, в Империи так и не появился новый император.
А управлять страной взялся Верховный Совет.
Прошло меньше шести лет, и вот куда это привело.
— Пожалуйста, — сжав зубы, тяжело вытолкнул Осака, — пожалуйста, я прошу, только не рубить сплеча. Не давать поспешных ответов. Обдумать все.
— Я не дал тебе поспешный ответ, — взъярился Мамору. — Он — окончательный.
Талила задумчиво вертела в руках раскрытый свиток.
— Они обещают распустить Совет в случае согласия, — произнесла она и потерла лоб. — Это правда? — взглянула на Осаку из-под опущенных ресниц.
— Да, — тот прикрыл глаза. — Никто не посмеет диктовать и навязывать свою волю императору. Он будет править страной единолично.
— Это вы напрасно так решили, — оскалился Мамору и резко поднялся из-за стола. — Последний единоличный правитель плохо закончил свою жизнь.
Бегло кивнув своему бывшему полководцу, он широким шагом пересек помещение и вылетел в коридор. Поднявшаяся следом за ним Талила с короткой, смущенной улыбкой посмотрела на Осаку.
— Твой приезд слишком внезапный. И просьба... — она покачала головой. — Отдохни сейчас. Мы обо всем поговорим завтра.
Неожиданно военачальник улыбнулся ей.
— Спасибо, моя госпожа.
Она давно не была ему никакой госпожой. Но память о былом оставалась с ними. Кивнув на прощание, Талила покинула комнату. Мужа она разыскала в другом крыле их просторного поместья: он как раз притворил за собой двери в спальню Ичиро, когда она показалась в конце коридора.
Мамору хватило и одного взгляда на жену, чтобы понять, что у той было на уме. И ему это не понравилось. Стиснув челюсть, он направился в их спальню, что располагалась рядом. Бесшумной