Что касается Бондарева, то он летом 1948 года не ограничился одной поездкой на бакинские нефтепромыслы. 20 сентября 1948 года он письменно доложил Бровману о результатах своей летней практики. «С 13 ‹июля› по 17 августа, – сообщил он, – я находился в Приуралье, в районе 2-го Баку, в рыболовецкой артели и в тайге. В течение этого времени приходилось встречаться с людьми самых разнообразных профессий – от рыбака до нефтяника – и был набран материал. На основе подобранного материала сейчас работаю над повестью о девушке-враче и над рассказом о рыбаке» (РГАЛИ. Ф. 632. Оп. 1. Д. 1208. Л. 133).
Повесть, однако, не получилась. Не во всём удался и рассказ.
Тем временем в институте стала сгущаться атмосфера. В вуз зачастили различные комиссии, началось деление на «чистых» и «нечистых». Одним из первых пострадал упомянутый завкафедрой советской литературы и творчества Григорий Бровман, обвиненный в ненужном эстетстве и в прививании студенчеству снобизма. Критик был уволен, а затем из института изгнали другого мастера, Павла Антокольского. Как раз тогда в разных сферах советской жизни разворачивалась борьба с «буржуазным космополитизмом», носителями которого обычно объявляли людей с еврейскими и вообще «подозрительными» фамилиями. Блюстители идейной чистоты подбирались уже и к Паустовскому. Страх тогда охватил многих студентов, но Бондарев был уверен, что лично его начавшиеся гонения не затронут. Он ведь состоял в партии, имел боевые медали, в декадентских настроениях не замечался, да и в своих рассказах не богемой восторгался, а писал про обыкновенных людей.
Старался не лезть в большую политику и наставник Бондарева Паустовский. Он большую часть времени на своих семинарах тратил на объяснение деталей и учил студентов оттачивать фразы. Много позже Бондарев вспоминал уроки учителя в своей новелле «Мастер»: «Слушая Паустовского на семинарах, мы впервые понимали, что творчество писателя, его путь – это не бетонированная дорога с удручающей и легкой прямизной, это не лавры самодовольства, не честолюбивый литературный нимб, не эстрадные аплодисменты, не удовольствия жизни. А это – „сладкая каторга“ человека, судьбой и талантом каждодневно прикованного к столу. Это нечастые находки и горчайшие сомнения, это труд и труд и вечная охота за неуловимым словом. Это мужество и напряжение всех физических и душевных сил. И мы понимали, что писатель – человек, который всей мощью своих усилий, опыта, ценой своих радостей и страданий должен совершить чудо – чудо, которое совершает женщина, рождая ребенка, – написать рассказ, повесть, роман, пьесу, то есть сотворить жизнь; родить героя с неповторимым лицом, характером, страстями – значит вложить в книгу самого себя без остатка, до опустошения».
К слову, рассказ «Река» Паустовский позже порекомендовал Фёдору Панфёрову, и он в феврале 1950 года был напечатан в журнале «Октябрь» (перед этим рассказ Бондарева «В пути» опубликовал журнал «Смена», что стало первой публикацией начинающего писателя).
После третьего курса Бондарев вновь отправился, как тогда говорилось, познавать жизнь. Отчитываясь перед кафедрой творчества за проведённые каникулы, он 21 сентября 1949 года сообщил: «В течение июля и августа месяца я был в творческой командировке в районе подмосковного бассейна, в Калуге, в Туле, на шахтах Саратовугля. В результате поездки был набран свежий материал для повести о шахтёрах, которую я пишу. Я изучал жизнь шахтёров от забоя до молодёжного общежития. Меня интересовала молодёжь шахт, комсомольская работа в забое, быт молодёжи. На новом материале я написал 2 главы повести и рассказ о молодых врубмашинистах» (РГАЛИ. Ф. 632. Оп. 1. Д. 1208. Л. 131).
Добавлю: в переработанном виде рассказ Бондарева о врубмашинистах (имелись в виду операторы механизмов, работавших на шахтах) «Свежий ветер» потом напечатал в журнале «Октябрь» Фёдор Панфёров. Правда, специалисты нашли в описаниях работы врубмашиниста много ошибок.
Вернувшись после каникул в институт, Бондарев обнаружил много перемен. В вузе появилась масса новых начальников. Так, инстанции прислали в институт нового заместителя директора – Василия Смирнова. А завкафедрой литературного мастерства вместо Бровмана стала Вера Смирнова. Нельзя сказать, что это были совсем неизвестные в писательских кругах люди. Смирнов жил в Ярославле и писал в основном о крестьянстве. Литературный генералитет ценил его за написанную перед войной повесть «Сыновья». А руководству Агитпропа ЦК ВКП(б) понравилась напечатанная в 1947 году в ленинградском журнале «Звезда» смирновская вещь «Открытие мира». Но Смирнов сам нуждался в хорошем образовании – университет он так и не окончил, хотя в конце 30-х годов кое-чего нахватался как заочник на первом курсе Литинститута. Однако для инстанций было важно другое: Смирнов всегда следовал партийным установкам.
Смирнов сам понимал свою уязвимость, но был согласен с тем, что Литинститут следовало реформировать. 1 сентября 1949 года он сообщил генсекретарю Союза советских писателей Александру Фадееву: «Я немного познакомился с Литературным институтом (программа, студенты, состав преподавателей) и только теперь понял всю важность, правильность и своевременность решения секретариата Союза по творческой кафедре. Что касается моей кандидатуры – то по-прежнему опасаюсь, что у меня маловато знаний» (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 43. Д. 47. Л. 67).
К своим новым обязанностям Смирнов приступил 16 сентября. Первым делом он стал знакомиться со студентами: с кем-то лично, а с кем-то по представленным на кафедру литературного мастерства рукописям. Судя по всему, ему сразу приглянулись литературные опыты четверокурсника Бондарева. Похоже, Смирнов настолько впечатлился некоторыми вещами этого студента, что даже решил пробить их в печать. В тот момент он был связан лишь с редакцией ленинградского журнала «Звезда», которая напечатала его повесть «Сыновья века» – и послал туда рассказ Бондарева «Наступление».
Но в данном случае рекомендация Смирнова не сработала – ленинградцы присланную рукопись забраковали. 15 ноября 1949 года ответственный секретарь «Звезды» Дмитрий Левоневский и редактор отдела прозы журнала Анатолий Кучеров сообщили Смирнову: «Несколько слов о рассказе Вашего студента – Юрия Бондарева: рассказ свидетельствует о способностях автора, но мы не можем его опубликовать. Автор пытается передать чувства перед наступлениями двух своих героев и отчасти их передал. Но