— Чего…? А-у-у я тебя придушу! — ответил брат, боясь показать свою слабость.
Пусть еще полежит, может придет в себя. В любом случае — семена я посеял. Посмотрим, как он об этом задумается. С виду, неглупый парень, скорей притворяется дураком, должно быть что-то в башке.
— Пусти! А ну живо! Ладно, я могу п-подумать, — хрипел Дмитрий, понимая, что его дела плохи.
— Подумать, это уже хорошо. А то все орешь, как помешанный, — одобрительно сказал я, но не спешил отпускать его полностью.
За спиной раздался грубый крик, от которого содрогнулась усадьба.
— Александр, какого черта? Ты опять разозлил брата, негодник⁈ Дмитрий, пусти его, пусть остынет. Я сам ему ещё всыплю! — сказал, судя по всему, наш отец, стоящий неподалеку.
Патриарх рода во мраке серого вечера не разглядел что к чему. Наверняка решил, что Дмитрий повалил Александра, точнее уже теперь меня, и пытается выломать руку. Ну а как же еще? Я же нервный бессилок, не способный дать сдачи.
Был таким до сегодняшнего дня, только все изменилось.
— Да, отец. Прости, что не сдержал гнев. Только мое имя не Дмитрий, — ответил, медленно отпуская брата.
Раз уж я теперь в этом теле, то нужно пытаться устроиться в этом мире и для начала изучить всё. В том числе и родных парня.
Парнишка вскочил с брусчатки, потер больную руку и уставился на меня таким взглядом, будто хотел порвать на куски. Обидно? Когда сам гнобил брата долгие годы, как-то не замечал. Классика…
Я обернулся и увидел высокого крепкого мужчину лет сорока пяти, с черными усами и волосами с небольшой проседью. Он был одет в домашний халат темно-синего цвета и держал в зубах трубку, которую не курил. Просто держал для вида или может по старой привычке.
Патриарх потер глаза и прищурился. Наверняка ему казалось, что это видение. Чего только не почудится вечером, когда сумерки застилают глаза.
В саду зажглись фонари, осветив место, где были мы с братом. Сомнений не оставалось, я побил Дмитрия, а не наоборот.
— Хмм, какого дьявола? — сказал Ростов старший себе под нос и достал изо рта трубку.
— Отец, ты все не так понял! Он меня обманул, напал сзади, как крыса! И в руку сразу вцепился! — затараторил Дмитрий, пытаясь себя оправдать.
Смотрелось не очень-то убедительно, если не сказать — жалко. Я улыбнулся краешком губ, видя, как старший себя закапывает.
Отец изменился в лице и строго взглянул на Дмитрия, сказав:
— Пойди в гараж, проверь, как там машина. Ремонт должны были закончить еще час назад.
— Но отец! Он совсем уже спятил! Если бы мы сражались по-честному, я б легко… — попытался оправдываться выскочка, больше разозлив патриарха.
— Я сказал живо! — отрезал отец.
Дмитрию ничего не осталось делать, кроме как склонить голову и нехотя уйти прочь.
Я остался один на один с патриархом. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, как хищники перед схваткой.
Отец мог понять, что я изменился. Но это уже не важно. Лучше выдать себя, чем терпеть издевательства и насмешки. Пусть думает, что хочет, вряд ли он начнет копать дальше.
— Ну-с, значит чуть не сломал руку брату, а теперь красуешься, как на параде? — сухо спросил патриарх.
— Дмитрий сам хотел побороться, отец. Я всего лишь не стал поддаваться, показав прием, который недавно выучил. Возможно перегнул палку, случайно, — сказал с фальшивым сожалением, как обычно говорят после драки со слабым противником.
— Перегнул говоришь? Негоже так относиться к родному брату, — снова заворчал глава рода, не в силах подобрать слова, чтобы меня отчитать.
— Все взаимно, пап, все взаимно… — философски рассудил я и направился к дому.
— Ты на что сейчас намекаешь? — спросил отец.
— На то, что очень люблю старшего брата. На что же еще?
Я прошел мимо патриарха, чувствуя злобный тяжелый взгляд. Такое чувство, что он вообще не был моим отцом, а пришел меня уничтожить. Теперь ясно почему Александр не любил бывать дома.
Атмосфера тут хуже, чем в пещере ядовитого кронкса. Но мне к такому не привыкать. Последние двести лет меня часто хотели подставить или убить. Глупо обращать внимание на всякие мелочи.
Я вошел в дом твердым шагом, держа спину ровно. Пусть «отец» видит, что я больше не трясусь перед ним, не впадаю в истерику и не мямлю. Это моя усадьба, я здесь родился! Где еще чувствовать вольно, как не тут?
Несмотря на все, решил особо не перебарщивать. Нельзя показывать слишком много перемен сразу. Пусть думают, что я просто чуть изменился, но при этом остался собой.
Надо идти есть на кухню, где слуги собрали для меня отдельный ужин. Знать бы еще где та кухня? Память парня внезапно застопорилась, будто специально надо мной издеваясь.
Я прошел просторный коридор с сияющими приборами освещения и хорошей отделкой. Оказался в гостиной, где были дорогие ковры, камин, неплохие диваны и кресла, кофейный столик и стеклянный шкаф с посудой.
Я окинул взглядом убранство комнаты.
Довольно неплохо, для дворян средней руки.
Тут откуда ни возьмись, появился седой слуга. Анти… то есть Архип, с которым говорил минут пять назад. Он учтиво поклонился и произнес:
— Проследуйте на кухню, Александр Николаевич. Позвольте, я вас провожу.
Ну, теперь не придется блуждать в своем доме, ища нужную комнату.
Вскоре я сидел за блестящим железным столом возле большой плиты для готовки, рассматривал холодильное оборудование, висящие на стене предметы, духовку и прочую утварь.
Здесь готовят почти что как в нашем мире. Узнаю родные ложки и вилки, ножи, лопатки для переворачивания горячего. А это что за странная вещь? Вроде называется мик-сер. Любопытно, у нас таких не было.
Рядом вилась худая высокая женщина лет пятидесяти, в специальной форме: косынке и фартуке. Это была кухарка, которая подкармливала меня и жалела.
Служанка с кухни помогает своему господину выжить у себя дома! И смех, и грех, но я это быстро решу.
— Вам бы ехать в другой город после экзаменом, Александр Николаевич. Не дадут старшие господа вам житья. Винят вас в том случае почем зря, так еще и магия эта закрытая, будь она трижды неладна, — причитает кухарка, накладывая мне еду.
Соглашаюсь, а сам с трудом держусь, чтобы не засмеяться. Не дадут они мне