Кстати, узнать бы, занималась ли Анечка музыкой… Почему-то свои впечатления от самого места, от шума водопада, от того едва слышимого, но такого явного звона, ей хотелось описать в музыкальных терминах – она их как будто знала, но пока не могла вспомнить…
Глава 32. Точки зрения
Actum atque tractatum
Сделано и обсуждено
За окном шумел летний дождь, в комнате было довольно темно. Не только из-за низких плотных туч, вечер уже. Втроём мы стояли у открытого окна и курили. Мы – это Сотников, Зенгер и я. Некурящие Демченко, Гольдбрейх и Сандра разговаривали, сидя за столом. На разных языках. Правда, если Марк Львович языков знал много, то Демченко участвовал, пытаясь говорить на «гоблинском»: для итальянки вполне себе иностранный. Занятие это возникло из-за того, что на сказанное профессором после доклада Зенгер на латыни Bona valetūdo melior est quam maxĭmae divitiae (Хорошее здоровье лучше самого большого богатства) Сандра вдруг в тон ответила: Accĭdit in puncto, quod non sperātur in anno. (В один миг случается то, на что не надеешься годами). И теперь шёл процесс выяснения, какой язык и в какой степени она ещё понимает, кроме русского, итальянского и латыни. Гоблинский понимает по смыслу, что уже можно засчитать за четвёртый. На русском же она теперь понимает и говорит не хуже всех присутствующих.
Сандра ничего необычного в знании латыни не видела, тем более, что честно призналась: латыни как таковой она не знает, но зато помнит множество таких вот поговорок на разные случаи жизни. Скорей всего, это тоже наследие Анечки, надо будет у Бабмани уточнить...
Перекур возник из-за того, что кончились идеи. Поначалу всё было стандартно и предсказуемо – все посмотрели «кино», причём только Маргарита Эдуардовна впервые, остальные – уже не по одному разу. Потом Зенгер в нормальных интонациях, видимо, вызванных просмотром, доложила результаты проведённого обследования. Если опустить медицинскую терминологию, то противопоказаний к полёту в космос у нас с Сандрой не нашлось. Только если у синьорины и до того со здоровьем было всё на зависть, то с моим организмом изменения произошли значительные. Такое впечатление, что прошёл очень серьёзное ТО. Разобрали, почистили и заново собрали правильно, без накопленных за шесть десятков лет «косяков». Мне нравится, остальные в недоумении, как это может быть.
После просмотра Сотников постучал так многозначительно ручкой по белому чистому листу бумаги, лежащему на столе. Типа, а теперь давай излагай под запись то, что не вошло в видео.
– Алексей Александрович! Пусть теперь Сандра расскажет. У неё версия, несколько от моей отличающаяся. Она такая… более очеловеченная. У меня сухо будет, а потом хочу сказать кое-что ещё… Не для протокола, в общем.
Сандра прикрыла глаза, вздохнула и сказала с улыбкой:
– Мне придётся начать немного издалека, чтобы потом туда не возвращаться.
Итак…
За неделю до того, как я оказалась здесь, – там, дома, в Италии, мы познакомились с русскими туристами. У одного из них была в телефоне программа-переводчик с голосом – говоришь на любом языке, а она на любой язык вслух сразу же переводит. Мы с подругой заинтересовались – ну не приходилось нам с этим дела иметь…
Нам показали гугл-переводчик, правда, без голоса… И тот парень, с говорящим телефоном, взял у меня мой смартфон и закачал итальянско-русский – и наоборот – словарь-переводчик, которому не нужен интернет. И, прощаясь, сказал: «учи русский, пригодится».
Через неделю я оказываюсь здесь, и первый человек, которого я встречаю, оказывается – русским! А у меня с собой, совершенно случайно – есть переводчик!
Дальше – мы уже рассказывали, когда приехали сюда со сталкерами. Так что возвращаемся к нашим локалкам… Пришлось снова стрелять в пещерника – странную электрохимическую тварь.
И в какой-то момент мы задались вопросом: что именно охраняют пещерники? Почему у одних локалок они есть, если убить – появляются снова, а у других – нет. По важности? Но что считается важностью в таком случае? Для нас – из трёх найденных локалок – самой важной была металлическая, вон сколько народу из-за неё положили, а пещерника при ней не было. Что тогда?
Устроили буквально обыск, обшарили все закоулки, но дома – типовые, всё везде одинаковое. Устроили «мозговой штурм» – предлагали разные идеи, спорили… Мне тяжело было понимать, слишком быстро и все сразу говорили – и я от разговора отключилась. Просто осматривала комнату. И моё внимание привлекла картина на стене – такая маленькая "изюминка" этого дома. Именно так: не я на неё внимание обратила, а она меня как будто позвала… Пейзаж: солнечный день, горы, водопад и над ним – яркая радуга. Красота! И я «пошла» в эту картину.
Я понимаю, что звучит странно – но это просто техника переноса внимания. Что-то вроде самогипноза. Не так уж мало людей этим владеют… То есть я пошла в эту картину не ногами, а своим вниманием. Ну, всё, как на картине, только всё – живое… И над всем этим – как будто где-то высоко – высокий звук, то ли звон, то ли писк, похожий на комариный, только ещё тоньше.
И я вдруг поняла, что звук этот мне знаком…
Там, на Земле, я продавала большие строительные машины. Лет десять назад этого ещё не было, а в последние годы в этих машинах становилось всё больше электроники. В самых крутых – планшет, и можно управлять машиной буквально одним пальцем… Но электроника требует охлаждения. А у мощных кулеров довольно часто бывает этот звук, точнее – ультразвук, ещё точнее – высокочастотная вибрация. Далеко не все её слышат, от слуха тоже зависит. И есть у этого звука интересное свойство: если вокруг тишина – он едва различим. Чем больше шума вокруг, чем более этот шум низкочастотный – ну, представляете, как мощные моторы рычат, – тем ярче этот писк, как будто его задача – перекричать любой шум.
Вот такой звук я там и услышала. Там водопад шумел, а звон этот был прекрасно слышен. И я подумала тогда: здесь работает какой-то мощный компьютер… А что если пещерники охраняют «ключи» от этого компьютера? Но сколько их, этих «ключей», и как их найти – это была загадка...
В другой локалке, которую тоже охранял пещерник, никаких картинок не было. Но совершенно случайно, открывая ворота склада, мы обнаружили второй «ключ»: ворота были заперты на «липучку», и когда Андрей оторвал верхнюю, чёрную, часть «липучки», под ней оказался жёлтый косой крест. И снова я услышала этот звон… Это было и странно, и наводило на мысль, что этот крест тоже имеет отношение к тому компьютеру – какая-то его часть...
В общем, как я понимаю, Коррекция – это такая компьютерная программа. А место, куда мы перешли – вполне может быть… уровнем компьютерной игры, а то и вовсе какой-нибудь голограммой…
Но я должна объяснить ещё одну вещь: с чего бы это в результате Коррекции я вдруг заговорила на русском языке, как на родном. Я ведь сейчас и думаю по-русски…
В тот день, когда мы поехали… ну, просто посмотреть, что вокруг делается, без цели… Прикидывали, что, может, завернём к сицилийцам – как минимум где-то в тех краях была ещё одна локалка с пещерником… Как получится...
Но я чувствовала, что цель всё-таки была. Вернее – что мы всё равно куда-то приедем, куда нам нужно попасть. Ехали по обычной дороге, вокруг – лес, и вдруг меня будто кто-то позвал. И возникло ощущение, что тут есть что-то важное. Вернее – кто-то.
Мы остановились, огляделись, увидели за деревьями огонёк… Пришли к избушке: поляна, забор с калиткой и бабушка на крыльце. Андрей сразу определил, что избушка – русская. Ну, и бабушка оказалась русской.
И рассказала она историю – обо мне. Или не обо мне, а о своей погибшей дочери. При этом я её слышала и понимала без слов – она говорила как будто прямо у меня в голове… Но для Андрея – рассказывала вслух. По её рассказу выходило, что когда моя семья попала в автокатастрофу и погибла, меня, маленькую, выкинуло через заднее окно, и я… вроде бы, осталась жива. Но моё тело заняла как раз незадолго до этого погибшая в другой автокатастрофе дочь этой женщины, Анечка. Было ей тогда 23 года, она уже много чего знала и умела, вообще была девушкой талантливой.