Глава 31. Разрешите доложить...
Чувство ответственности
как руководящий принцип
Когда подписываешь какую-нибудь очередную бумажку о неразглашении, допуске и т.д., а дело это достаточно знакомое и рутинное, – молчишь себе спокойно: это ведь чужая тайна, которую тебе доверили. А тут – тайна своя! Информация ценнейшая: есть проход в другие миры, есть, оказывается, разные статусы, короче – есть много такого, чем совершенно необходимо поделиться. И хочется это сделать побыстрее, донести эти знания руководству, не расплескав. А то мало ли...
Такие сведения не должны пропасть, поэтому по ночам нашептывал всё, что хотел сказать, Сандре. Пусть будет дубль, копия. Со всеми моими мыслями и выводами. А на её возражения ответил просто – ты должна помнить оба варианта. Свой – рассказывай потом, как хочешь, со своими мыслями и эмоциями, а для моего ты – запасная память, «флэшка». Сбрасываю тебе своё видение на всякий случай.
Хотелось, конечно, рвануть в Замок и выложить всё там, но есть проза жизни. Сандра работает на кране, заменить её здесь некем, приехавшего крановщика отправили назад, ему сноровки не хватало, тормозил процесс. Транспортное плечо – длинное, в сутки получается сделать только полтора рейса: трофейный вольвовский восьмитонник, загруженный станками и критичным ассортиментом, идёт сразу в Замок, а остальной металл, метизы и прочую мелочёвку разгружают в Берлине, вручную. Так что Газ и Опель встают под погрузку каждое утро, а Вольво – через день.
А грузовики надо сопровождать, так что с ними всегда едет пара охранников на квадроцикле. Здесь, соответственно, на охране людей остаётся меньше, чем планировалось, и нам с Иваном и Норой надо лежать в секретах, посматривая на реку, и бродить патрулём по окрестным лесам, высматривая следы. Заодно всеми выданными мне и имевшимися у Гонты гранатами закрыл несколько направлений, где можно было попытаться нас обойти. А если учесть, что зверьё здесь хоть и немного напуганное, но бегает интенсивно, растяжки пришлось городить очень вдумчиво, в основном с верхним зацепом – два дня провозился.
Коррекция продолжает действовать. Организм, скажем так, явно посвежел. Сегодня с утра сумел ногой сбить палку, которую поставил на уровне своего носа. Не скажу, что с лёгкостью, но пару недель назад подобный мах и пробовать бы не стал. Завтра утром ещё одну провокацию организму устрою: попросил привезти из Берлина пива. Раньше, со своей язвой, мог только смотреть и облизываться.
А если приглядеться, можно заметить даже внешние изменения: на лысине начала пробиваться растительность. Не особо интенсивно, но что-то прорастает. Главное – без боли… А вот зубы всё портят. Они ещё только лезут, неполноценные пока, – но протезы уже не наденешь. Да и болючее это дело, оказывается, особенно если все сразу. А жевать как?
Иван – полдня на погрузке, потом в секрете, Нора – то на квадре уезжает в сопровождении, то с нами в секрете. Пару раз, правда, на кране поднималась, на подвеске. Долго висела, высматривала что-то в бинокль (ага, стабилизация изображения при болтанке на высоте в тридцать метров – дело такое…). И теперь клянётся, показывая мне фотографии, что в одном месте наверняка ещё локалка должна быть. Но – вот совсем не до того сейчас. Во-первых, как туда добраться? Высмотренная ею перспективная поляна – километрах как минимум в пяти от дороги. А если учесть, что фотографии сильно искажают расстояние, изрядно его сплющивая, так по ним точно не определить, где это на самом деле…
Но даже если там действительно что-то есть – как вывозить? Даже просто съездить и посмотреть – откровенно некогда, да и некому. Дорога-то непростая. Кроме вполне вероятного пещерника, медведей обыкновенных, волков и рысей никто не отменял, не говоря уже про хоть и менее кровожадных, но не менее опасных кабанов и лосей. Так что если идти – то только всей четвёркой нашей, не меньше. А кто же нас отпустит? Да и у самих чувство ответственности зашкаливает… Вот такая у нас нынче служба.
А ты помнишь, как, бывало,
ночь шагали без привала...
Дугин, хоть лично уже и не присутствует, постоянно подгоняет процесс дистанционно. На второй день, когда колонна пришла, я его сводил на берег к Карьеру, чтобы посмотрел на притопленный угольщик и оценил уровень судостроения Альянса. Женя резко поскучнел, сказав, что нам такое недоступно. Ну, сделать, наверное, сумели бы, только пришлось бы забросить все остальные дела. Так что там, в Стокгольме, всё серьёзно, а на Карьере народ ковыряется, хотят корыто поднять. Аквалангист ныряет, затыкая дырки снаружи, готовятся начать откачку воды.
Мы решили, что пока всё не вывезем, ситуацию по возможности не обострять и в войнушку не лезть. Они, видимо, поступили аналогично. Боятся, и это хорошо. Гонта категорически запретил радиообмен, отобрав рации у всех, кроме своих. Те не болтают.
А ещё и разборка строительной впереди. Это она по сравнению с металлической кажется второстепенной, а так-то – там тоже масса нужного и полезного. Сколько же ещё тут сидеть? Эх, надо идти к Гонте, у него сейчас наша станция с пакетной связью, пусть вызывает хотя бы ещё пару человек, а нам с Сандрой надо в Россию. С докладом. А потом, по результатам, уже видно будет. Что решат: надо будет – и здесь караульную службу нести можно, надо – пойдём к Санаторию. Или вообще никуда не пойдём. Я здесь человек новый, так что стратегические решения – это не ко мне. А вот дать информацию для этих решений – надо обязательно, это я знаю точно.
А кто на кране «большой фокус» показывать будет? Без Сандры всё гораздо медленнее идёт…
Ладно, Санаторий без нас стоял – и ещё постоит, на него пока никто не покушается, так что не мельтешим, свою работу работаем.
Вот так, в душевных метаниях, работе и службе прошли девять дней. Пока нас, наконец, не отозвали для доклада.
До дома добирались весь день. Чтобы не гонять вхолостую, на Штайр загрузили листовой металл – триста кило примерно, да и двинулись в паре с Вольво. И веселее вдвоём, и безопаснее. Быстро не едем – и грузовик загружен, что называется, «на все деньги», да и для меня эти килограммы – не пустячок: движок-то слабенький, так что идём до сорока. По пути замечаю изменения, произошедшие за время нашего отсутствия. Временный мостик после Шпрее исчез, насыпь восстановлена. На перекрёстке с Зусулкой стоит указатель: налево – Аддис-Абеба, направо – Берлин, вдоль дороги знаки появились. Цивилизация однако.
Вкусно поели в Берлине, платы с нас не брали, за экипажи постоянно снующих туда и обратно машин платил централизовано Замок. И уже ближе к вечеру заезжали на специально под это дело организованный склад.
***
Сотникова перехватил, когда тот уже поднимался в радийку на традиционные вечерние посиделки, оно же неформальное совещание.
– О! Добрались, наконец. Вот только вас и ждём, не начинаем. Поднимайтесь, там уже собрались все, всё сразу и расскажете.
– Алексей Александрович… Давайте, нас сегодня не будет. Вы сначала посмотрите сами – протянул ему телефон, – а потом уже решите, стоит ли рассказывать всё, и кому именно. Папка «Санаторий». Там фотографии и видео с нашими комментариями.
– Всё настолько серьёзно?
– Знаете, я не могу судить о реальной степени серьёзности. И не знаю критериев секретности, да почти ничего не знаю во «внутренней кухне». Поэтому – посмотрите сначала сами, чтобы я чего лишнего не сболтнул. А мы пока отмоемся, переоденемся. А то прямо с дороги. А для железной отмазки – пошёл лечить зубы. Это без выдумки. Не, лечить их не надо, но вот показать – стоит. Для доказательства.
– Зубы? Для доказательства чего?
– Они выросли. До этого были протезы.
– И это напрямую связано с результатом вашего выхода?
– С результатом нашей разведки. Это была самодеятельность, напрямую не связанная с выполняемой задачей. Образовались незанятые сутки, вот и решили покататься, посмотреть окрестности. В итоге нашли… мы назвали это место «Санаторием». Дальше надо смотреть, словами будет непонятно и неубедительно.