Я бросила в каюту горсть аконита. Аконит отпугивал оборотней. Оборотень, попавший в его облако, начинал чихать и кашлять и на пару часов терял обоняние. На людей он действовал не так сильно, но любой человек, внезапно вдохнувший облако порошка, отреагировал бы.
Внутри каюты расцвело ярко-жёлтое облако. Скалли поперхнулся, отшатнулся назад и чихнул. Его голова наклонилась вперёд, арбалет опустился, и характерный щелчок возвестил о выстреле.
— Ааааааа!
Я наклонилась, чтобы посмотреть вниз. Да уж. Болт арбалета пригвоздил его левую ногу к полу каюты. Капитан Скалли — супергений.
— Черт! Черт, черт, черт…
— Открой дверь, — сказала я ему.
Томас улыбнулся.
Я взглянула на него.
В глазах Томаса зажегся огонек.
— Он выстрелил себе в ногу, пытаясь нас ограбить. В буквальном смысле.
— Точно. Скалли, открой дверь. Та красная лужа у твоих ног — это не клубничный сироп.
— Чё-е-ерт!
— Меньше проклятий, больше открытий, если ты не хочешь продолжать истекать кровью.
Скалли смотрел на меня, как загнанная в угол собака. Я обнажила «Саррат» и приставила меч к его горлу через окно.
— Открой. Дверь.
Он потянулся и открыл замок со стороны Томаса. Томас вошёл в каюту, конфисковал арбалет, бросил его на палубу и открыл дверь мне. Я обошла вокруг и посмотрела на пронзённую стрелой ногу Скалли. Судя по тому, что я увидела, стрела прошла насквозь через ногу и примерно на два дюйма сквозь палубу. Хороший арбалет. Ему повезло, что стрела была деревянной, а не металлической.
Я вложила меч в ножны, достала нож, схватила болт чуть выше ботинка и перерезала древко.
Скалли взвыл.
— Хватайте его, — сказала я Томасу.
Томас схватил Скалли за плечи.
— Ты снимешь ногу с педали. Я тебе помогу.
Я схватила его за ботинок, и Скалли отпрянул.
— Больно, тупая сука!
— Ты уже второй раз так меня называешь. Я не буду обращать на это внимания, потому что тебе больно. Не говори так больше.
— Почему бы нам не оставить его в таком виде, пока он не переправит нас на другую сторону? — предложил Томас.
— Сомневаюсь, что он стерилизует головки болтов. Кто знает, какая мерзость попала ему в ногу через этот болт и теперь пожирает его изнутри? Мы не совсем дикари, Томас.
Скалли бросил на него дикий взгляд и стиснул зубы.
— Расслабь ногу и сосчитай до трех, — сказала я ему.
— Один…
Я дёрнула его за ногу. Нога высвободилась. Скалли взвизгнул. Томас выволок его из каюты на палубу.
— Вы умеете управлять лодкой? — спросила я Томаса.
— Да. У моего отца был такая.
— Вы тогда рулите, а я пойду, посмотрю, как там наш снайпер.
Я проверила пассажирскую скамью. Под ней в отсеке для хранения лежала аптечка, которая, наверное, была старше меня. Я взяла её и вышла на палубу. Скалли сумел подняться и теперь стоял, прислонившись к перилам. Его нога кровоточила, и рядом с ним на палубе натекла небольшая лужа.
Лошадь не обращала на него внимания, а Обнимашка сердито смотрела на него. Если бы она не была привязана в носовой части лодки, то подошла бы к каюте и несколько раз наступила бы ему на больную ногу ради забавы. Я уже несколько раз видела, как она проявляла такую инициативу.
Мотор лодки медленно завелся.
Скалли изо всех сил старался просверлить взглядом дыру у меня на лице. К сожалению, в его глазах не было тех лазеров, которые ему были нужны.
— Ты — пустое место, — наконец выплюнул он.
— Ты прав, Симо Хяюхя[1]. — Он точно не знал это имя. Мой хороший друг назвал в его честь винтовку, потому что он был самым смертоносным снайпером в современной истории. — Я точно не пустое место, но ты можешь им быть. И у меня нет дырки в ноге. Как насчёт того, чтобы обработать рану, пока кровь не попала в воду?
Я швырнула ему аптечку. Он поймал её и оскалился на меня.
— Чё…
Из реки вылетело зелёное щупальце толщиной с моё бедро, обвилось вокруг Скалли и потащило его в воду. Скалли выронил аптечку и схватился за перила, цепляясь за них изо всех сил.
Я бросилась вперёд, «Саррат» почти сам прыгнул мне в руку, и я полоснула по щупальцу. Рану залила голубая кровь. Едва проткнула кожу. Дерьмово.
Ещё четыре щупальца вырвались из реки, взметнув воду в воздух. Щупальца шлепнулись на палубу, одно из них летело прямо на меня. Я уклонилась влево, и оно упало в полуметре от меня, обвившись вокруг лодки.
Я стала резать щупальце. Это было всё равно, что пытаться разрезать автомобильную шину. Я могла бы пилить его весь день и ничего не добиться.
Скалли взвыл.
Маленькое судёнышко застонало и накренилось. Обнимашка и лошадь Томаса тревожно заржали.
Я продолжала резать.
Лицо Томаса в каюте стало бледным, как маска. Он крутил штурвал, но лодка продолжала двигаться боком.
В визге Скалли послышались истерические нотки.
Лодка накренилась, содрогаясь, и другая её сторона поднялась из воды.
К чёрту всё. Я провела лезвием по тыльной стороне руки, смочив его своей кровью, запечатала порез сразу после того, как сделала его, и глубоко вонзила лезвие в ближайшее щупальце. Магия забурлила во мне, и я выплюнула слова.
— Хесаад! Харрса ут карсаран! — Моё! То, что принадлежит мне, сломайся!
Слова силы вырвались из меня вспышкой боли и магии. Моя кровь пронзила зверя и взорвалась.
Река взорвалась. Вода взметнулась вверх, как гейзер, на сорок футов.
Лодка, покачиваясь, снова выплыла на поверхность.
Куски эластичной плоти посыпались вокруг нас, влажными шлепками ударяясь о палубу и поручни. Я бросилась к передней части лодки, схватила руль и удержала ее на месте.
Я выровняла лодку, и теперь вода разливалась вокруг меня.
Что-то склизкое приземлилось мне на голову.
Мы были посреди реки. Ближайшая лодка находилась на расстоянии добрых 500 метров. Этого же хватало, чтобы скрыть использование слова силы. Верно?
Возможно, они не почувствовали, но уж точно видели результат. Кэрран будет в восторге. Просто в восторге. По крайней мере, теперь я могла залечить свои раны. Раньше мне пришлось бы наложить повязку на руку, а затем поджечь чёртову лодку, чтобы кровь не выдала меня.
Ошметки продолжали падать. Теперь палуба была почти полностью синей.
Обычно эта фраза не взрывала свои цели, даже с добавлением моей крови. Обычно она просто ломала кости. Такого раньше никогда не случалось. Должно быть, там не было костей, которые можно было бы сломать. Мне придётся обсудить это с тётей во время нашего еженедельного телефонного разговора. Она научила меня этой фразе и ничего не говорила о том, что водные существа взрываются. Это важная деталь.
Лодки, которые пересекали реку, развернулись и помчались прочь от нас.
Если бы я знала, что монстр взорвётся, я бы использовала что-нибудь другое. Он должен был просто тихо утонуть.
Скалли уставился на меня, все еще вцепившись в перила.
— Это твоя вина, — сказала я ему и стянула с головы длинный синий шматок.
Он съежился.
— Не двигайся и ничего не говори. Я серьёзно. Ни слова.
Он отчаянно закивал.
Через десять минут мы высадились на берег. Как только мы оказались на суше, Скалли, хромая, вошёл в каюту, отчалил, резко повернул налево и направился вверх по реке так быстро, как только могла идти лодка.
— У вас что-то в волосах, — сказал Томас.
Я вытащила ещё один ошметок. Он был мягким, как мясо устрицы. Я бросила его в реку, достала флягу из седельной сумки Обнимашки и промыла волосы.
— Лучше?
— Не особо.
Я прополоскала их еще немного.
— Не привлекать внимание, да? — сказал Томас.
— Ага. Вы бы предпочли, чтобы я позволила этой штуке утянуть лодку на дно?
Он покачал головой.
Я представила себе лицо Кэррана. «Привет, дорогой, я случайно средь бела дня на глазах у дюжины свидетелей взорвала какого-то детёныша кракена в реке Кейп-Фир. Да, я помню, что именно я настояла на том, чтобы залечь на дно. Да, я помню, что ты сказал, что это никогда не сработает. Нет, это не смешно…»