— Если мои храбрые воины и позаимствовали у вашей черни окорок-другой, это не стоит даже упоминания, — отрезал граф. — В конце концов, они защищают империю и заслуживают соответствующего уважения.
— Я решительно не понимаю, граф, каким образом они защищают империю в моём баронстве, и от кого именно они её здесь защищают. Но подобные философские рассуждения мне в любом случае неинтересны. Поговорим о практической стороне: вот моё письмо вам с приложенным счётом — прошу подписать распоряжение о возмещении убытков, причинённых вашими солдатами.
Граф уставился на меня с таким изумлением, будто я потребовал у него не банальную компенсацию, а дочку в жёны, и к ней приданое.
— Вы в своём уме, барон? — довольно грубо осведомился он. — С чего вы взяли, что я заплачу вам хотя бы пфенниг?
— Отказываетесь платить? — понимающе покивал я. — Прошу вас так и написать на счёте, — и доверительно сообщил: — Счетоводы требуют.
Тот с сомнением покрутил головой, но всё же взял ручку и размашисто написал: «В оплате отказано».
— Благодарю вас, — сказал я, бережно убирая бумаги в папку. — Теперь можно поговорить и о той парочке. Вам известно, что они преступники, и их задержали прямо на месте преступления? Суд приговорил их к смертной казни через повешение.
— Они мои солдаты, — с нажимом сказал граф, — и я не позволю какому-то барону из захолустья держать их в тюрьме, и уж тем более казнить. Если они действительно виноваты, то я накажу их сам.
Я, в общем-то, и не ждал, что он позволит мне их повесить. Если бы я действительно их казнил, то это было бы серьёзным ударом по его авторитету у подчинённых.
— И каким именно образом вы собираетесь мне не позволить, граф? Будете угрожать?
— Буду именно угрожать, — со зловещей улыбкой заявил он. — Либо вы немедленно освобождаете моих людей, либо я приду сюда с моими солдатами и освобожу их сам. А может быть, и сам повешу кого-нибудь. Вашего управляющего, например — он мне порядком надоел своим нытьём.
— Серьёзная угроза, — я откинулся на спинку кресла в раздумьях. — Но понимаете ли, граф, я не могу освободить их просто так, на основании каких-то слов. Есть установленная процедура, и мы обязаны ей следовать. Вот вам лист бумаги — напишите мне записку с вашими требованиями. Свою угрозу тоже не забудьте записать, чтобы мои люди знали, из-за чего я был вынужден освободить преступников.
— Вы вообще барон или какой-то… — он повертел рукой в воздухе, подбирая слово, — … делопроизводитель?
— Я — барон, который ведёт свои дела должным образом, и у которого они всегда в порядке, — назидательным тоном заявил я.
Граф покрутил головой в недоумении, но всё же взял ручку и написал то, что требовалось. Я взял листок и быстро пробежал глазами написанное.
— Уступаю грубой силе, — торжественно объявил я, убирая требование графа в папку и набрасывая записку палачу. — Вот распоряжение об освобождении ваших людей. Кстати, вам следует оплатить их довольствие за время нахождения в заключении. Порядок должен быть во всём!
Граф покраснел от злости, но снова сдержался. Схватив мою записку, он стремительно вылетел из кабинета не попрощавшись.
Глава 2
Зал, причём немаленький, был полон.
— Надо же, человек двести пришло, — с удивлением сообщила Лена, незаметно приоткрыв дверь и посмотрев в щёлку. — Приглашений-то мы много разослали, но я даже не ожидала, что столько откликнется. Ещё несколько минут подождём и выходим.
Росомаха нервно вздохнул.
— Страшно? — с улыбкой посмотрела на него Лена.
— Мне уже давно ничего не страшно, баронесса, — снова вздохнув, ответил Росомаха. — Но я действительно немного волнуюсь.
— Не волнуйтесь, говорить буду я, — успокоила она его. — Просто делайте лицо значительное, но в то же время доброжелательное. Больше от вас, скорее всего, ничего и не потребуется. А если к вам всё-таки кто-то обратится, изображайте добродушную улыбку и отвечайте общими фразами.
Росомаха опять вздохнул.
— И всё же, баронесса — вы действительно уверены, что заказы у нас будут?
— У вас есть какой-то повод для сомнений? — удивилась она.
— Ну, какого-то определённого повода нет, — замялся Росомаха. — Просто барон как-то рассказывал мне о создании модного дома, и там существенную роль играли разные выставки, показы, публикации в журналах, наём знаменитостей для рекламы. У нас ничего этого нет, даже вывески нет, просто бронзовая табличка у двери. Это рассказ барона был неточным, или мы действуем неправильно?
— Ни то ни другое, — отозвалась Лена. — Просто это разные вещи. Кеннер рассказал вам, как обычному человеку создать свой модный дом и продавать вещи дорого. Но Арди — это не купец Моськин. Нам ни к чему услуги актрисок-скандалисток, наше имя и так всем прекрасно известно. Мы можем позволить себе продавать наши изделия не просто дорого, а немыслимо дорого, а здесь уже надо действовать по-другому. Нам нельзя давать рекламу, потому что реклама — это признак массового производства, для которого необходимо привлекать покупателей. Наша репутация как производителя уникальных изделий от такого сразу же рухнет. Поэтому никакой рекламы, никаких показов, и бронзовая табличка вместо вывески. Наши платья вообще нельзя будет просто прийти и купить, мы будем принимать заказчиц только по рекомендации.
— И вы полагаете, что это будет работать? — с сомнением спросил он.
— Вы удивитесь, Росомаха, — улыбнулась Лена. — Однако нам уже пора, пойдёмте.
Гостей и в самом деле пришло неожиданно много. Собственно, Лена всех их знала — если и не лично, то как минимум в лицо. Случайных людей здесь не было — главы семейств с жёнами, Матери родов, — в общем, весь Золотой раздел дворянского реестра и Книга Родов в придачу. Лена издалека помахала рукой улыбнувшейся ей Алине и решительно двинулась к небольшому подиуму, вежливо раскланиваясь со встречными. Росомаха двигался за ней, фонтанируя эмоциями смущения и неуверенности. Лена грустно вздохнула про себя — впрочем, чего ещё можно было ждать от человека, который чуть ли не в первый раз выбрался из леса, и сразу в высшее общество? Вряд ли кто-то на его месте чувствовал бы себя комфортно.
— Дамы и господа! — объявила Лена с подиума, подавая знак струнному квартету, который