Вся четвёрка продолжала и другие исследования. Например, благодаря их экспериментам научились правильно замораживать энергоны в различных состояниях (жидком, твёрдом и газообразном). Они смогли преобразовывать многие процессы в организме человека, чтобы тот научился безболезненно совершать вещи, которые ему были неподвластны ранее. И если раньше такое было доступно только людям с рождения (управлять огнём, водой, электричеством и так далее), то теперь появлялась возможность внедрить это в человека. Руководству всегда нравились новые открытия учёных. Но часто они их по многим вещам тормозили или даже в чём-то отказывали. Брали наработки лишь для того, чтобы вооружать свои отряды в борьбе с преступностью. Это было правильно, но при этом они не особо торопились использовать в мирных целях для помощи людям. Всё и шло таким путём долгие годы. Каждый занимался своим любимым делом, «Имир» процветала, в мире велась борьба с преступностью, организация вместе с верхушками власти всех стран успешно скрывали от большинства людей факт иных сверхъестественных вещей, которые не были нормой. Сначала у семьи Хосода родилась дочка, которую назвали Изуми. А потом уже появился долгожданный ребёнок и у Фишеров. Хотя Ханна рожала очень тяжело. Ещё в момент зачатия она была сильно больна, да и потом все остальные месяцы тоже. Правда девочка, которую назвали Грета, родилась здоровой, без каких-либо осложнений. Всё шло хорошо. Но, четыре года назад что-то резко поменялось.
В организации начались различные ужесточения для сотрудников, особенно для учёных. Некоторых стали увольнять под не самыми понятными предлогами. В тот момент вся четвёрка корпела над изучением системы клонирования. Но не простой (клонирования человека), а завязанной на энергонах. Это выглядело очень амбициозно. Причём выдвигались самые различные интерпретации. Просто клонирование энергонов, извлечённых из организма человека. Клонирование их внутри тела, а потом извлечение. Клонирование внутри только что умершего тела, которое заморозили в специальной камере. Торико даже выдвигал теорию о создании человека с нуля, начиная процесс с энергонов. Его версия была очень слаба и малопонятна (даже ему самому), но он не оставлял теоретических попыток. И именно в это время началось некое давление на всю четвёрку с самого верха «Имира». За учёными начали следить, часто просить доклады по их работам, вести диалоги на самые разные темы. Да, это место для многих казалось неидеальным, но по большей части огромное количество умных людей могло реализовать свои идеи. Причём, во благо человечества. А теперь это стало походить на нечто пугающее и странное. Многие отделы перестали быть общедоступными. Несколько этажей переоборудовали под иные лаборатории, куда никого не пускали кроме ответственных лаборантов и учёных, а также самой верхушки власти. Судя по всему, даже крупные акционеры, руководители иных филиалов, совет министров организации, никто их них ничего не знал. Даже больше, президенты и представители правительств стран ничего об этом не подозревали. Лишь глава всего «Имира» Норман Редклифф, а также самые приближённые к нему люди были в курсе всех дел, что проводились на территории главного штаба. Учёных стали реже приглашать на общие собрания, многие документы засекретили. Неожиданно резко увеличился состав специальной охраны, отвечавшей за опасные и сверхсложные операции. Почти в два раза. В определённый момент всю тематику с клонированием резко прикрыли без особого объяснения причины. Особенно сильно всем этим возмущался Торико. А в один день его вызвали к начальству. Причём, лично Норман Редклифф присутствовал там. Томас до сих пор помнит ту сцену, когда мужчина вернулся. На нём не было лица. Он так и не рассказал особо ничего про тот разговор. Куда его водили и что показывали так и осталось загадкой. Фишер лишь помнит, что Торико в один из дней у него дома отвёл друга в укромное место от чужих глаз. Он заявил, что в организации творятся какие-то страшные вещи. Видел списки учёных и иных лиц, даже не относящихся к «Имиру». Мужчина был уверен, что на нижних этажах проводят незаконные эксперименты над людьми. Именно тогда он сказал слова, которые до сих пор всплывают в сознании Томаса.
— Нужно быть осторожными. Нас могут убрать всех. Не просто сотрут память, а убьют.
— Что за глупости, Торико. С чего ты такое говоришь? Мы ничего плохого не сделали.
— Мы слишком много знаем, и никто из нас четверых не будет сотрудничать с ними. Думаешь, просто так наши работы в определённый момент закрывают? Думаешь, просто так нам стали затыкать рот на собраниях, когда начали задавать кучу вопросов? Думаешь, учёных просто так увольняют? Хотя, нет. Думаешь, их увольняют? Нет. Я видел несколько фамилий в списках. Нет. Я попытался пробить по этим людям. Они пропали. Их нет. Словно и не было. Никаких следов. Нас всех пасут, Томас. Не ровен час, что и мы будем там.
Фишер тогда не на шутку всполошился. Тот взгляд друга был ужасен.
— Скажи, что тебе говорил Редклифф? Вы же общались зачем-то. Что там у вас произошло? Почему ты ни с кем не делишься?
Хосода тогда совсем поменялся в лице. Ему было очень страшно. Никогда ещё Томас не видел его таким. Торико обнял Фишера и прошептал ему на ухо.
— Я не смогу сказать. У нас же дети. Но, поверь мне, всё очень плохо.
А через несколько дней, неожиданно, на общем собрании сообщили, что часть учёных отправят на международный форум для представления своих работ. Естественно это должно подаваться в адекватном виде, чтобы люди ничего не заподозрили. Такие вещи очень важны для коммуникации с другими учёными (не из «Имира»), показу вещей, которые в будущем будут применяться везде для помощи людям. И всю четвёрку тоже решили туда отправить. Им даже разрешили кратко поговорить о теме клонирования под иным углом, не сильно вдаваясь в подробности. Казалось, обычное дело. Но в нынешних реалиях это смотрелось очень странно. Как назло, перед самой поездкой Томас заболел. В итоге в город Берн поехало трое человек на