– Я вполне уверена в том, что видела. Я бы не стала выдумывать такое.
– Кто вас знает? Может, и выдумали. Как я понимаю, о нас вы уже знаете. Но пока не усвоили, что молчание – это добродетель, которую нужно оттачивать. К сожалению, не вы одна этого не усвоили. – Он покосился на Винсенту. – Что, если вы попросту пытаетесь удовлетворить свое любопытство, нахально паразитируя на личном опыте некоторых присутствующих?
– Валентин, о чем ты? – возмутилась Винни.
– Немедленно попроси прощения у Софи, – вмешался Найджел.
Валентин молча одарил их холодным взглядом.
– Мсье Грант-Сирин, мне…
– Ах, так вы знаете и мою вторую фамилию? Восхитительная осведомленность. – Он расплылся в ядовитой улыбке, театрально приложив ладонь к груди.
– Валентин, – низким баритоном проговорил Элиот, сидевший все это время с опущенными глазами. Это звучало угрожающе, но я перебила:
– Мсье Грант, простите, но ваша реакция мне непонятна. Вы буквально так и подписываете некоторые свои статьи. Но если я вас задела, прошу прощения. – Все взгляды обратились ко мне. Я продолжила: – Мне жаль, что я в ваших глазах выгляжу такой легкомысленной. Это даже отчасти обидно, – мой голос вновь задрожал, – но, поверьте, я не стала бы выдумывать. Не буду отрицать очевидного – я знаю, кто вы. Это не первая наша встреча, но ни тогда, ни сейчас я не настаивала на своем присутствии. Одно ваше слово – и я уйду. Сейчас я лишь хочу сказать, что у дома Винсенты точно был вчера какой-то человек, и, возможно, она в опасности. Нахожу странным, что вас это не тревожит.
Винсента улыбнулась мне в знак поддержки, а Найджел едва заметно подмигнул. Элиот посмотрел с сочувствием или даже со стыдом.
Валентин просверлил меня взглядом.
– Спасибо за подробное объяснение. Мы к вам прислушались и теперь желаем обсудить это конфиденциально.
Келси прошептал:
– Вал…
Найджел возмущенно фыркнул, Винсента закрыла глаза рукой.
– Не вижу необходимости в столь строгой конфиденциальности, Валентин, – холодно улыбнулся Элиот.
– А я вижу. – Валентин невозмутимо пожал плечами. – Это, несомненно, нужно обсудить, но исключительно составом Лиги, без посторонних.
Винсента, вспыхнув, отняла руку от лица и встала.
– Что ж, господа, мы с Софи поняли намек и предоставим вам такую возможность. Это так любезно с вашей стороны – позаботиться о нашей безопасности, исключив нас из беседы!
Не успел кто-либо из Капитанов ответить, как Винни подхватила сумочку и решительно зашагала к широкой мраморной лестнице в центре зала. С секундным запозданием я вскочила и последовала за ней. Шлейф ее платья алой волной скользил по ступеням, сердитый стук каблуков эхом отдавался в зале.
В галерее второго этажа Винни выбрала столик прямо над общим столом, который мы покинули. Сверху было видно, как Келси и Найджел откинулись на спинки кресел, как Валентин упрямо скрестил руки на груди. Как Элиот гневно отшвырнул салфетку. До нас долетел его голос – низкий, профессионально поставленный:
– Валентин, что ты себе позволяешь?..
Винни недовольно сопела, и я не решалась заговорить с ней о случившемся внизу. Успокоилась она, только когда нам принесли нежную треску с соусом из десертного вина. Официант помог ей повязать вышитый нагрудник поверх кружева и ожерелий, и она принялась за рыбу. Я последовала ее примеру, хотя кусок не шел в горло. Полчаса спустя в арке под десюдепортом возникла белокурая голова Найджела.
– Потихоньку закругляемся, – предупредил он с виноватой улыбкой.
В гардеробной он помог Винсенте надеть пальто, поправил ее меховую горжетку и бант на шляпе. Потом предложил помощь мне.
– Не нужно, Найджел. Благодарю.
– Прошу прощения, мадемуазель, – спас меня от дальнейшей неловкости гардеробщик. – Кажется, ваше пальто кто-то забрал.
– Не может быть. – Я попыталась найти глазами Найджела и Винсенту, но их уже и след простыл. – Вы уверены, мсье? Кому оно могло понадобиться? Оно, должно быть, самое невзрачное во всем гардеробе…
– Бывает так, что не одежда красит человека, а человек – одежду, – произнес кто-то у меня за спиной.
Элиот Ричмонд, уже полностью одетый, бережно держал мое темно-синее пальто. Он помог мне его надеть, а пока я застегивалась и наматывала шарф, любезно протянул гардеробщику купюру и поинтересовался, как поживают его жена и дочь.
Швейцар распахнул перед нами дверь, в ногах тут же закрутилась поземка. Элиот раскрыл зонт и посоветовал мне держаться поближе, а когда мы дошли до кареты, предложил руку, чтоб помочь забраться внутрь. Отвергнуть его помощь у меня не хватило духу, и Найджел, заметив это, насмешливо поднял брови. Он уже расположился на сиденье с пригоршней разноцветных карамелек, которые придирчиво разглядывала Винни.
– Кстати, Элиот, – она вскинула голову, – а помнишь, мы искали человека в нашу горе-делегацию на форум журналистов? Вы кого-нибудь нашли?
– Келси предлагал Освальда, но, боюсь, Освальд и на форум не сумеет явиться вовремя, – ответил он с усмешкой.
– Так пускай вместо него идет Софи. Ты ведь отправляла свою статью в L’Ermitage и даже получила положительный ответ, ведь так, дорогая? Софи может работать и в нашем журнале.
Предложение явно удивило Элиота – он поднял брови и посмотрел на меня. Мне же только усталость помешала возмутиться столь неприкрытым покровительством подруги, однако строгий взгляд Винсенты велел молчать. Элиот рассудительно кивнул.
– Что ж, от души поздравляю с ответом из L’Ermitage, – улыбнулся он. – Уверен, пишете вы потрясающе. У нас в The Compass Times, кстати, тоже есть раздел, посвященный искусству. Его, правда, ведут известные дизайнеры и ювелиры, для которых публицистика – просто хобби. Настоящий журналист нам бы не помешал. Буду рад, если вы станете писать для нас.
Мои щеки опалил румянец.
– Я не уверена, что могу называться настоящим журналистом… Ваше предложение невероятно лестно, но что делать с тем, что я так раздражаю мсье Гранта? Он…
Не успела я договорить, как из ресторана, прикрываясь рукавом от летящего в лицо снега, вышел сам Валентин Грант. За ним, на ходу застегивая пальто, выбежал Келси.
– О, с этим мы почти разобрались, – заверил Элиот.
Сквозь густые, косо летящие хлопья снега было видно, как Валентин, стоя у экипажа, нервно жестикулирует, а Келси внимательно слушает.
Найджел хмыкнул:
– Элиот, передай, пожалуйста, Валентину, чтобы не махал так руками: можно и пальто порвать, а для людей экономных, вроде нас с ним, это потеря.
Мы с Винсентой тихо хихикнули.
– Непременно, – усмехнулся Элиот.
На прощание он подарил мне долгий взгляд, в котором, как мне хотелось думать, теплилась симпатия.
Последующие две недели мы не виделись. Общих встреч не было, вестей не поступало. Я посещала лекции в Сорбонне, одна или в компании Винни; виделась с Жаком, расспрашивала его об учебе и родителях – все было хорошо. Остаток дня обычно проводила вместе с Винсентой за чтением философской литературы из их семейной библиотеки, рисованием или изучением языков. Чувство одиночества не покидало меня. В просторной комнате со старинными гобеленами на стенах в роскошном, но чужом доме я ощущала себя только более потерянной.
Мир Винсенты и ее друзей был миром бескрайнего богатства. Не только материального – оно осязаемо, – но и духовного. Отчасти именно в этом состояла миссия Лиги Компаса. Члены общества принадлежали к старейшим династиям, которые вознесли на пьедестал мир, свободу, осмысленную жизнь и духовность. Они сохраняли наследие, нажитое веками. Их согревало чувство сплоченности, как в большой семье. Слава великих предков освещала им путь. У меня же не было такой Полярной звезды, и корабль моей души, похоже, блуждал в самых темных водах.
Когда горячая вода била струей в белоснежную ванну из золотого крана, когда на завтрак подавали свежие круассаны, масло, зелень и алую форель, я вспоминала, как дома мы разогревали на жестяной печке вчерашний картофель, а потом на ней же грели воду для умывания. Когда из спальни Винсенты до меня доносились стоны, а после – счастливый лепет, мои легкие сжимались от зависти, и я презирала себя за свое одиночество, за свои несбыточные мечты. Потом я слышала голоса Винни и Найджела уже на лестнице: они болтали о пустяках, и беззаботный смех соединялся с ароматом горячего кофе. Я