— Это ребенок Сандро.
— Ну конечно, cara. Я помню, что ты была с ним в ту ночь. Ты мне сама рассказала. — Марко нежно ей улыбнулся. — Знаю, тебе будет нелегко, ведь он погиб совсем недавно, но мы можем помочь друг другу. Мы оба его потеряли, и мы оба его любили. Вот о чем я думаю, и мне становится легче. Это придает мне сил, дарит надежду на будущее.
Сердце Элизабетты наполнилось счастьем.
— Но разве не тяжело тебе будет растить ребенка Сандро?
Марко сжал ее руку и посмотрел ей в глаза:
— Я хочу растить ребенка Сандро. Никто лучше нас с тобой не воспитает этого малыша.
Элизабетта будто онемела. Марко всегда был таким, он постоянно ее удивлял, а сейчас казался более зрелым, даже мудрым.
— Разве не этого хотел бы Сандро, Элизабетта? Чтобы мы с тобой поженились, любили друг друга и воспитывали его ребенка как нашего собственного? — Глаза Марко сияли, он смотрел на нее нежно, но настойчиво. — Клянусь, я буду любить ребенка Сандро так же, как любил его самого. В память о нем.
Марко обуревали чувства, и Элизабетта поняла, что он открыл ей свое сердце и душу.
— И знаешь, что еще у меня на уме, Элизабетта? В каждой паре есть тот, кто ждет. Однажды я сказал тебе, что буду ждать тебя вечно, но тогда у меня не вышло. Я был нетерпеливым. Гордым. Много о себе мнил.
Элизабетта улыбнулась, удивляясь тому, что Марко сумел в таком признаться.
— Теперь я изменился, изменилось все. Я стал другим даже в глубине души. Все, что случилось, сломало меня. Я потерял брата, отца, лучшего друга — черт возьми, Элизабетта, я проиграл войну. Я ошибался в Муссолини и много в чем еще. Это научило меня смирению. — Марко встал, подошел к ней и опустился на одно колено. — Послушай. Я буду тебя ждать. Буду ждать столько, сколько потребуется. Я верю, что однажды ты полюбишь меня так, как люблю тебя я. Возможно, не сейчас, и даже не тогда, когда родится ребенок, но когда-нибудь это произойдет. И я умею ждать.
Элизабетту захлестнула волна любви к нему, а Марко, не отводя от нее взгляда, сунул руку в карман и достал кольцо с бриллиантом, которое уже дарил ей прежде. Свет лампы упал на драгоценный камень в оправе, и тот сверкнул.
— Пожалуйста, на этот раз прими кольцо. Пожалуйста, стань моей женой. Я люблю тебя всем сердцем. — Марко по-прежнему смотрел ей в глаза. — Ты выйдешь за меня?
И Элизабетта с замиранием сердца ответила:
— Да.
Глава сто сорок первая
Мария, январь 1944
Мария сочла, что блюда к свадебному застолью удались: rigatoni с соусом pomodoro, обжаренный на гриле ягненок с запеченным картофелем и свежей морковью, петрушкой, базиликом и томатами из сада Элизабетты. Собрались только самые близкие, и Мария с радостью принимала гостей в зале бара «Джиро-Спорт», который по такому случаю закрыли на весь день.
Роза пришла в красивом синем платье, она сидела рядом с Эмедио — именно он провел чудесную церемонию в церкви. Эмедио благословил трапезу и налил в бокалы игристое вино, но тут все растерялись, не зная, кому же говорить тост, ведь у Элизабетты не было родителей, а Беппе погиб.
— Простите… — Мария поднялась с места, разглаживая нарядное платье. — Наверное, я должна что-то сказать. Ну кто-то же должен — в такой-то день. Не умею я произносить речи и тосты. Никогда в жизни не доводилось. Но кому-то из старших придется. — Она помолчала, собираясь с мыслями. — Беппе тоже не любил речей. Я знаю, что бы он сказал сегодня, но не стану этого говорить. Он сказал бы коротко. Я так не могу, зато могу по-простому. Скажу, что думаю, вот и все.
Все смотрели на Марию, подбадривая ее улыбками. Возможно, ей стоило заранее обсудить с ними свою речь, но она сомневалась, что у нее хватит смелости для тоста в день свадьбы. Как выяснилось, смелости не хватило, но она все равно поднялась.
— Я смотрю на всех, кто собрался за этим столом по такому чудесному поводу — венчанию молодых, Марко и Элизабетты. Они любят друг друга. Мы за них счастливы! Мы любим Марко и рады, что Элизабетта вошла в нашу семью.
Марко и Элизабетта — идеальная пара — улыбнулись. Марко был очень красив в темном костюме и галстуке. А Элизабетта просто сияла в свадебном платье, которое подарила ей Мария, — она сама выходила в нем замуж за Беппе. Элизабетта носила его с гордостью, что порадовало Марию. Прошлое было забыто.
— Месса была чудесная, Эмедио. Мы благодарны Господу, что Он благословил эту семью. Сегодня мы счастливы. — Мария помолчала, набираясь отваги для дальнейших слов. — И все же, глядя на тех, кто собрался за этим столом, я вижу глаза, полные слез. Дрожащие улыбки. Мы ранены в самую душу. Мы страдали. Мы потеряли столько любимых. Беппе, Альдо, Массимо, Джемму, Сандро, Нонну, Людовико, Серафину, наших друзей и соседей. Мы их очень любили. Мы их потеряли. Нам их так не хватает. Здесь нет их — но есть мы. И не будем притворяться, что праздник не отдает легкой горечью.
Мария заметила, что Роза опустила глаза, пытаясь держать себя в руках. Роза жила в Ватикане, а Массимо так и не вернулся из лагеря, и о нем не было никаких вестей.
Мария кашлянула, прочищая горло.
— Не все из вас хорошо меня знают. Я всегда на кухне. И в баре я на кухне, и у себя дома там торчу. Кажется, вообще оттуда не выхожу — хоть на втором этаже, хоть на первом.
Все захихикали — Мария такого и не ожидала.
— Я не знаменитый шеф-повар и не мастак готовить пасту, как наша Элизабетта, моя замечательная невестка.
Элизабетта улыбнулась ей.
— Да и «Джиро-Спорт» — это бар, а не ресторан. Меня и поварихой-то взяли, потому что платить не нужно было.
Все снова засмеялись, и Марию это обрадовало. Она поняла, что произносить речь — значит просто общаться с людьми и говорить им правду; эта мысль ее приободрила, и она продолжила:
— Так вот, я лишь простая кухарка, как любая мать, любая женщина. Каждый день, перед тем как что-то готовить, я открываю холодильник и смотрю, что у меня есть. И всегда чего-то не хватает — тех ингредиентов, которые очень нужны. Все время чего-то недостает. А во время войны — уж тем более. И потому каждый день, перед каждой трапезой, я задаю себе один и тот