Глава семнадцатая
Надя проснулась первой. Она накинула на себя халат, просунула голые ноги в тапочки, которые прихватила из дома, и выглянула в окно. Уже было светло и то, что она увидела, её поразило. Они проезжали по Уральскому хребту.
В старинных русских летописях он назывался «Большим камнем» или просто «Камнем», а нынешнее название этих самых древних гор на Земле, возраст которых достигал 400 миллионов лет, пришло от башкир.
Здесь дорога запетляла змейкой и нередко попадались на её пути мосты, перекинутые через тёмные ущелья. Природа была очень живописной. Склоны гор поросли лесом, и если кое-где появлялись проплешины, то их украшала ярко-зелённая трава вперемежку с цветами.
Некоторые места были неописуемо красивы, и их вполне можно было сравнивать со швейцарскими Альпами.
Надя неоднократно проезжала Транссибом до Самары, и каждый раз, когда поезд пересекал условную границу между Азией и Европой, она просто не отрывалась от окна и не уставала поражаться красоте этих мест.
Э-эх, если бы она была художницей, то эту нетронутую человеком природу обязательно запечатлела бы на холсте.
Надя так увлеклась пейзажами за окном, что не заметила, как проснулся Николай. Встав, он тихонечко подошёл к ней сзади и обнял её. Надя полуобернулась к нему, нежно провела пальцами по его подбородку и, не удержавшись, прильнула к его губам. Поцелуй получился долгий и страстный. Она не скрывала, что счастлива. Да и скрыть это было очень трудно. Она вся сияла.
– Милый, прости! Я, наверное, тебе мешала спать? – проворковала она.
– Да нет, всё хорошо, – и Николай вновь поцеловал Надю.
– Ты не можешь представить, как же я сейчас счастлива, – прошептала Гриднёва. – Вот так бы всегда ехать в поезде вместе с тобой, и совсем неважно, куда! Ехать бы и ехать!
В дверь их купе постучали.
Надя прошептала:
– Давай притворимся, что спим?
Кто-то ещё раз деликатно постучал и, не дождавшись ответа, ушёл.
Николай осторожно взял Надю на руки и положил её на лежак, а сам после этого начал одеваться.
– А я бы ещё понежилась!
Надя томно потянулась и стала рассматривать со спины одевавшегося Соколовского. У него была очень натренированная спортивная фигура и тонкая талия. Такие имели только артисты. Артисты Мариинского балета в Санкт-Петербурге.
«Её любимый, конечно же, был хорош собой, и как же трудно будет удерживать его при себе, – подумала Надя, – но она готова к этому, и больше она не будет никому его переуступать. Всё, хватит, все эти дурацкие условности прочь, как и какие-либо сомнения!»
Она до сих пор помнила, как впервые увидела его и сразу поняла, что это он, тот человек, который ей нужен, и тот, с кем бы она хотела пройти рука об руку через всю жизнь. Но у них, к досаде Нади, поначалу ничего не получилось, потом их дороги и вовсе разошлись, и она вообще могла навсегда его потерять, однако судьба ей подарила ещё один шанс, и на этот раз Надя уже не собиралась допускать каких-либо промахов. Теперь она сделает всё как надо. И этот шанс она не упустит.
– У-у-ух ты! – Соколовский посмотрел на часы, – уже почти девять! Надо вставать! Я пойду, почищу зубы и умоюсь…
Николай вышел из своего купе и столкнулся с Алексеем Суриковым. Они поприветствовали друг друга, и будущий зять Чудинова-старшего сказал:
– А я полчаса назад стучался к вам, но вы, наверное, спали?
– Ну, да!
– Извините уж Бога ради! Я не разбудил?
– Да, не-ет, Алексей!
– Мы с Петром Ефимовичем хотели вас с Надеждой Адриановной пригласить в своё купе и вместе позавтракать. Мы кое-что заказали в вагоне-ресторане. И у нас для вас имеется кое какой сюрприз.
– Спасибо, Алексей!
– Так нам вас ждать?
– Я спрошу Надю. Хотя… ну, да, ну, конечно же, мы зайдём! Только минут через тридцать.
– Ну, так мы вас ждём!
***
Чудинов решил попотчевать поручика и Надю ухой и мантами, ну а ещё на столике находился обещанный сюрприз. Чудинов-старший купил в вагоне-ресторане поезда пару бутылок настоящего португальского белого полусухого портвейна, который к его удивлению там каким-то невероятным образом отыскался.
– Я поначалу глазам своим не поверил, господа, когда увидел эти бутылки в ресторане! – произнёс Чудинов-старший, вертя в руке одну из них, пузатую, тёмную, с длинным узким горлышком и с розовой наклейкой, на которой изображался герб Порту – дева Мария, восходившая на крепостные ворота и державшая маленького Христа в руках. – Я подумал, что, может, это какая-то подделка и вовсе не настоящий португальский белый портвейн, но когда всё внимательно просмотрел, то убедился, что это он самый! Тогда я спросил здешнего повара, откуда у них такое недешёвое вино, и он мне признался, что пару месяцев назад в их вагоне ехали из Ростова в Омск трое английских предпринимателей, которые пили безбожно всю дорогу, а уже когда сходили на своей конечной остановке, то забыли эти бутылки в своём купе. Он же их подобрал и решил продать, но из-за цены никто за это время так и не взял их.
А я вам вот что скажу – я люблю португальские вина! И, к вашему сведению, на самом деле лучшие вина в Европе – это не французские и не итальянские, а именно португальские, но только не многие это знают. Ну а лучшие португальские вина делают в окрестностях северной португальской столицы, в городе Порту, в так называемом регионе Дору и на острове Мадейра. Кстати, обо всём этом мне поведал не какой-нибудь там профан, а коренной француз, мсье Шарль, потомственный винодел, с которым я пару лет назад познакомился на Нижегородской ярмарке! После седьмой чарки он мне по секрету сообщил, что почти во всех странах вино делается всего из нескольких сортов винограда, из таких, как Шардонне, Каберне Совиньон и других, наиболее распространённых в мире, а вот португальское… О-о! Его производят из очень редких сортов, и такой виноград практически больше нигде не выращивают. Этот месье сам предпочитает пить только португальские вина, мадеру и белый портвейн, хотя и приехал в Россию пропихивать свой товар, то есть вина, которые разливают в Бургундии. Так что давайте попробуем этот белый полусухой портвейн! Я угощаю! И оцените его! Этот портвейн из урожая 1883 года! Мне повар продал его за