Сначала верну свою девочку, потом мы вместе вернемся на «большую Землю». Пусть злится, обижается, не верит… Пусть даже молчит, но рядом со мной.
Вчера говорить она не хотела, а я не стал настаивать. Я на адреналине с того момента, как усадил к себе в машину. Кровь в венах пузыриться, словно игристое вино. Усталости не чувствую, нереальный подъем сил. Хочу ее безумно, но эта территория пока для меня закрыта. Приходится каждую минуту себе об этом напоминать. Когда лег с ней в постель и прижал к себе, думал, не усну, ну или сорвет тормоза, но на удивление крепко спал, пока она была рядом.
Проснулся один в кровати. Током меня подорвало. Место в постели рядом со мной еще было теплое, но меня это не хрена не успокоило. Сердце ломало ребра, когда я несся вниз. Увидел ее гуляющую во дворе, отпустило. Нереально красивая девочка. Моя.
Радуюсь как дебил нашей короткой пикировке. Пусть показывает зубки, меня от этого вставляет, как и Раяну. Замечаю, как начинают гореть ее щечки.
Принимаю душ и иду на кухню. Жду, чтобы сама пришла. Мы ведь оба понимаем, что никуда друг от друга не денемся. Я ее любовь даже с закрытыми глазами ощущаю. Свою тоже не скрываю. Простит, нужно только со своими демонами познакомить, рассказать, о чем я все это время думал и к каким выводам пришел.
Но сначала протягиваю ей телефон с видеозаписью, которую сделал еще до отъезда. Слушает. Не могу отвести от нее взгляд.
По выражению лица догадываюсь, что нашла свои фотки в моем телефоне. Я не лгу, когда говорю, что дрочил, представляя ее. На этой девочке меня намертво заклинило, другие перестали существовать, а без разрядки я бы точно сорвался на ком-нибудь.
Смущается…
Кайф!
И вот как тебя не поцеловать?
— У тебя яичница пригорит, — просевшим от волнения голосом. Сложно не заметить, что я на взводе, скоро тут все заискрит.
Заставляю себя вернуться к плите. Если сейчас поцелую, хрен тормозну, а нам надо поговорить. Обещал себе, что откроюсь, вывалю всех своих демонов, пусть знакомится, им всю оставшуюся жизнь вместе сосуществовать. Хотя, моя тихоня способна посадить их на короткий поводок. Только ей они покорятся.
— Вкусно, — произносит Раяна, макая корку хлеба в желток. У меня во рту слюна собралась, как у голодного пса. Только мучает меня другой голод. Хочу сожрать ее губы, а дальше все остальное…
После завтрака Раяна вызывается вымыть посуду.
— Погуляем? — подхожу к ней, тянусь за чистой тарелкой, чтобы поставить в сушку.
На самом деле я ищу повод, чтобы оказаться рядом с ней, пошатнуть ее чувства, расшевелить влечение. Я знаю, что там за тонкой броней прячется моя сладкая обиженная девочка, которая продолжает меня любить. Втягиваю запах ее волос. Мозг привычно стекает в трусы, торможу инстинкты. Обещаю члену, который рвет мне штаны, что все будет, но позже.
— Тут ведь кругом дикие звери, — подозрительно смотрит на меня. Несмотря на то, что она не спешит меня прощать, Раяна ни разу не попросила вернуть ее обратно. По крайней мере, после того, как мы приехали сюда.
— Я смогу тебя защитить, — подмигиваю.
Проследив, чтобы она тепло оделась, веду ее к озеру. Оно небольшое, но для отдыха хватает. В теплую погоду можно плавать, кататься на лодке или аквабайке.
Раяна молчит, а мне тоже горло сдавило, сказать ничего не могу. Кайфую оттого, что она рядом.
Недалеко от берега установлены качели. Я был тут последний раз пару лет назад, тогда их не было. Раяна присаживается на край. Я скидываю куртку, в теплой толстовке не замерзну, сегодня относительно тепло.
— Поднимись, тебе еще мне детей рожать, — сам поднимаю ее за руку и стелю под задницу куртку, но она не спешит садиться.
— А может не тебе, — смотрит в глаза с вызовом, резко отворачивается, наверняка замечая ураган в моих глазах. Напоминаю себе, что она обижена, имеет права показывать зубы, но демоны все равно рвутся убивать фантомных папочек.
— Мне, моя девочка, — безапелляционно.
Сам сажусь на куртку, а ее затягиваю к себе на колени. Сопротивляется, упирается в грудь. Несильно, просто дает понять, что все еще обижена. — Мою исповедь и покаяние слушать будешь? — фиксирую ее руки на груди, теснее прижимаю к себе. Смотрит несколько секунд прямо в глаза, что-то пытается для себя понять. Я открыт. Впервые, наверное, настолько открыт для другого человека. Кивает.
Прижимаю ее голову к своему плечу. Качаю качели и собираюсь с мыслями. Столько раз прокручивал разговор в голове, знаю, что хочу сказать, но не спешу. Даю себе несколько минут насладиться ее близостью. Охренительно! Раяна немного подпустила к себе, ради этих ощущений готов мир перевернуть!
— Твоя подруга рассказывала, как умер ее отец и моя мать?..
Короткий кивок, после чего я начинаю свой рассказ…
Раяна не перебивает, слушает историю моей семьи. Грязную неприглядную правду. Теперь она сама жмется ко мне, пытается разогреть холод, что сковывает изнутри.
— … Я долго винил отца в ее смерти. Давал себе обещание, что убью его, как только он освободится… а потом узнал правду. Он не хотел, чтобы мы плохо думали о своей матери. Защищал ее даже после смерти. Когда нам стали известны подробности, моя ненависть обратилась на нее. Я стал вспоминать события, которые предшествовали трагедии в нашем доме. Я уже не был сопляком, понимал ведь почему водитель выходит из ее спальни, когда отца нет дома, но я молчал, тем самым предавал отца и выгораживал мать. До сих пор не знаю, как было правильно поступить. Подсознательно я винил не только родителей в трагедии, но и себя. В женщинах я хотел видеть только пороки, хотя перед глазами были идеальные примеры настоящих женщин, которые способны любить и быть верными, — моя девочка молчит, внимательно слушает. Сопит мне в шею, даже не подозревая, что этим успокаивает моих демонов, готовых сидеть смирно у ее ног.
— Я ведь сразу понял, что ты из меня все жилы вытянешь и на кулак намотаешь, — усмехнувшись, закидываю голову наверх, шумно втягивая носом воздух. Не даю Раяне от себя отлипнуть, хотя она пытается возмутиться.