Она развернула его спинкой вперёд и уселась, положив подборобок на перекладину.
– Лучшая! – воскликнул Роман и поднял стаканчик вверх.
– Что вы накопали? Или, может, передумали? – с надеждой спросила девушка и потёрла глаза.
Она заехала домой уже под утро, чтобы принять душ и переодеться во что-то более комфортное. Сейчас она была этому очень рада, потому что в своём шёлковом платье усесться в раскоряку она бы себе не позволила. А на сидение с ровной спиной сил не было. Так что джинсы и белая футболка с надписью «Этожопыт» сейчас её очень радовали. Не так сильно, как мог бы порадовать хороший ночной сон, но вкупе со свежим кофе – хоть что-то.
Над Романом же, казалось, бессонная ночь не имела никакой власти. Он сосредоточенно читал гримуар, блистая почти идеальной укладкой всей растительности на голове. Костюм выглядел чуть уставшим – чего с Романом почти никогда не случалось – но его ровная осанка этот нюанс компенсировала. Если не приглядываться, можно было подумать, что он просто пришёл на работу, как и всегда (хотя в последнее время это стало редкостью), а не провёл здесь всю ночь.
Это удивляло Ольгу даже больше, чем то, что Роман не стал ругаться с отцом. Его так захватила новая идея, что все распри он отодвинул на второй план. Это казалось удивительным и странным. Она видела, что профессор Подгорский тоже не ожидал такого поворота, но ни один из них не стал намеренно вызывать бурю.
– А что, думаешь, нужно передумать? – Роман поднял брови, но читать не перестал.
Голос его звучал спокойно, будто они обсуждали куда сходить на обед: в китайский ресторанчик с большими порциями или в гриль-бар, чтобы слопать сочный стейк с кровью. А не то, как лишить мир магии.
– Я думаю, что для двух обычных людей это слишком опасно.
– Правильно думаешь, – протянул Роман, перелистнув страницу.
– И?
Вмешался профессор:
– Так, ну, во-первых, вы тут не одни.
– Ладно, для двух с половиной обычных людей, – Ольга тяжело вздохнула и закатила глаза.
– Олечка, я по-прежнему отлично колдую, да и Роман не лыком шит, знаете ли.
– Вот-вот! – рыжий учёный потряс в воздухе указательным пальцем и ухмыльнулся. После этого он, наконец, оторвался от чтения и поднял на Ольгу серьёзный взгляд: – Что именно тебя напрягает, Ольчик?
Девушка задумалась, прислушиваясь к себе. Мужчины терпеливо ждали, пока она не заговорила:
– Эта идея не только опасна, Ромчик. Она также безумна и почти наверняка невыполнима.
– Но тебя не это тревожит, – вкрадчиво протянул Роман.
– Это всё как-то неправильно, – призналась Ольга, скривившись. – Единолично решать, нужна ли магия миру. Подумай о людях, для которых это – вся их жизнь.
– Я подумал. Они переживут.
– Ромч…
– Оля, что ты хорошего видела от магии?
Она снова задумалась и ответила с лёгкой улыбкой:
– Я летала на метле.
Профессор Подгорский поджал губы и показал ей два больших пальца, поднятых вверх.
– Так. Ещё?
– Ещё… Ещё…
Она перебирала в голове воспоминания, и каждое из них не подходило для ответа на этот вопрос. Все они, подобно скользским рыбам, вырывались из её рук и исчезали в темноте.
– А теперь вспомни, что плохого было.
У Ольги перехватило дыхание, она подняла на Романа умоляющий взгляд, он он был непреклонен:
– Вспомни, Оль, какого дерьма мы насмотрелись. Как нас с Красом и Фимой чуть не прибило в магическом капкане на сопке. О том вспомни, что случилось с семьёй Краса, его братом. Или из-за чего Жанна сейчас в больнице.
«С этим мерзким врачом», – хотел он добавить, но успел себя затормозить.
– Ещё Светлана Степановна – хрипло протянула она, вспомнив, как страшно было прижигать её окровавленные глаза. – И Саша…
Горло сдавило болезненной судорогой, стоило ей вспомнить, как плох он был в больнице, когда они с Жанной его вызволили. И каким чудовищным колдовством он искал Фиму и остальных среди сопок.
– Да, его крепко приложила матушка Бологова, – Роман покачал головой.
– Чтобы вас спасти, он позволил разорвать себе живот, – хрипло проговорила она.
– Ч-чего?
Ольга сказала это тихо, но не настолько, чтобы Роман в самом деле не мог расслышать. Потому она повторять не стала, лишь подняла на него тяжёлый взгляд. Он с трудом сглотнул и поморщился.
– Я знаю это заклинание, – вмешался профессор Пригорский. – Если этот ваш приятель выжил, он чертовски стойкий оловянный солдатик.
Ольга утёрла выступившие слёзы и сказала:
– Может, вы его знаете, Игнат Афанасьевич. Его зовут Александр Былиев.
Профессор Пригорский переменился в лице:
– Сашка?.. О чёрт.
Он отвернулся ото всех и начал ходить туда-сюда, с силой скребя затылок. Ему никто не мешал, зная, что в такие моменты лучше отойти от профессора подальше и притвориться ветошью.
– А родители его что?
Роман с Ольгой переглянулись. Девушка ответила:
– Он вроде один.
– Не может быть!
– Может, – ответил Роман. – Они погибли. Фима говорила. Но мы без понятия как именно, если это важно. Может, ты знаешь, Оль?
Она отрицательно помотала головой, и они оба выжидающе уставились на профессора. Тот, в свою очередь, тяжело вздохнул и, подняв очки на лоб, потёр глаза указательным и большим пальцами.
– Хоть я прожил с магией всю сознательную жизнь, в свете этих событий соглашусь, что возмо-о-ожно, без неё было бы лучше.
– Мама умерла из-за магии, – сказал Роман, не оставляя отцу пути для отступления. – И ты одной ногой на том свете из-за того же.
Профессор вздохнул и развёл руками. Ольга видела по его лицу и движениям, что соглашается он нехотя. Такое бывает, когда разум говорит одно, а сердце – совершенно другое.
«Они все в своём ведовском мирке такие, – подумала она. – Страдают, но отказаться не могут».
– Магия – это зависимость, – озвучила она внезапно пришедшую на ум мысль.
Роман замер над гримуаром и энергично кивнул:
– Да, что-то в этом есть, Оль. Поэтому её нужно уничтожить.
Ответом ему был протяжный вздох, и он вновь поднял взгляд от книги:
– Ну что не так?
– Олечке не нравится, что ты идёшь на поводу у своей ненависти, – ответил за неё профессор Подгорский. – И мне тоже.
Он присел на своё кресло, задержался на пару секунд в этом положении, чтобы понять, что уж сидеть на стульях он пока может и зад его призрачным не стал. Обратился к Роману:
– Сын, тебе нужно успокоиться и хорошо всё обдумать. Ненависть не делала хорошо ещё никому.
– Мною движет не ненависть, – твёрдо ответил Роман, с готовностью отвечая на прямой взгляд отца. – А желание защитить близких людей. Хватит меня