- Он жив… Но так долго продолжаться не может. В стазисе организм может находиться годами, но это когда организм цел. Тут же… - он кивает на голову за толстым стеклом. – Всё иначе.
- Вы должны спасти Олега, – снова встревает в разговор Розалия. «Настырная зараза».
Если упрямство жены Аким старался воспринимать спокойно – Настя всё-таки близкий человек, да и настаивает, упрямится она как-то по-женски, мягко, что ли; это раздражало Саблина, но он Настасью терпел – то эта чужая баба просто прёт буром: «… должны… должны были, да рассчитались…». А она так и не унимается:
- Вы даже представить не можете, сколько Олег сделал для нас… Для нас для всех. Для всех людей вообще.
- И чего же он такого-этакого сделал? – без всякой уже вежливости, с заметным сомнением интересуется прапорщик.
Уж Саблин знал Олега неплохо. Знал его манеру соблазнять людей большими посулами, на которые особенно падки люди молодые. Аким знал – ну, приблизительно – сколько станичных казаков сгинуло в рейдах Савченко. А уж сколько людей сгинуло из других селений и станиц, он даже и догадываться не мог. В общем, кое-что он об Олеге знал. А вот Розалии, видно, известно было больше.
- Он добывал важнейшие материалы, редчайшие вещи… Самые передовые генетические образцы, самые ценные узлы и агрегаты из технологий пришлых.
Саблин смотрит на неё с некоторым удивлением и спрашивает:
- И для кого же он всё это добывал?
Вообще-то Аким подразумевал, что всё это Олег в первую очередь добывал… для себя. Чтобы хорошо и красиво жить, иметь удивительных женщин, дом с бассейном, отличные вещи, транспорт, еду и выпивку. Но его намёка Пивоваров не понял и просто сказал ему:
- А вот вы отвезёте Олега и его вещи в заданную точку – и узнаете для кого. Познакомитесь там с ними.
- Вообще-то это большая честь быть знакомым с теми, кто ждёт привезённых вами с Урала вещей, – говорит жена врача и пристально смотрит на прапорщика: ты хорошо слышишь меня? И повторяет, если тот вдруг не расслышал: – Это большая честь. И Олег считал, что вы достойны этой чести.
«Ну, может, оно и честь, конечно, но делами-то моими кто будет заниматься, семью честью не накормишь».
- Кстати, - добавляет Пивоваров. Он говорит очень серьёзно. – Те люди, которые ждут привезённые вами вещи, – они единственные, - тут он кивает на бак, - кто может спасти Олега.
Вот и что он должен был сказать им? Что ответить? Нет, если бы не эта… Аким снова бросает взгляд на голову в баке, вокруг которой медленно всплывают пузыри… если бы не голова Савченко, он им уже бесповоротно отказал бы. Но не мог Аким просто взять и бросить старого товарища. Человеку, воспитанному в тяжких условиях выживания, где каждая жизнь на счету… в обществе многолетних воинских традиций… бросать боевого, можно сказать, товарища… обрекать его на смерть, когда ты ещё можешь его спасти… не дело.
Но Саблин всё-таки находит ещё причину отказа:
- У меня и лодки нет, мне всю лодку раскурочили переделанные, на ней рыбу ещё можно половить… но в дальний рейд, - он качает головой, - нет…
И тогда Розалия сразу лезет в карман своего передника и достаёт оттуда связку ключей.
- У вас будет всё, что нужно. И всё будет лучшее.
Аким поначалу не понимает, а она добавляет:
- Ключи от дома Олега. Там можно взять ключи от его лодок, от его транспорта. И ещё всякого нужного снаряжения.
«Ну, в общем-то, там, наверное, есть что взять».
В этом Аким не сомневался и подумал о хорошей рации с дроном-антенной. Но тут же произнёс:
- Я в чужой дом не пойду.
- Я сама схожу. Напишите, что вам будет нужно. Я принесу, но лучше вам со мной пойти и посмотреть, – заявила Розалия. – И кстати, почему это он чужой? Для вас и нас это не чужой дом, это дом нашего друга.
- А вот его жена… бывшая… считает, что это её дом, - как бы между прочим сообщил супругам Саблин.
- Это глупая и жадная женщина, не обращайте на неё внимания, - тут же откликнулась жена врача. – Она ничего не получит. Во-первых, Олег ещё жив. А во-вторых… даже если с ним что и случится… всё его имущество… послужит общему делу, – говорила Розалия это весьма холодно, а последние слова произнесла так и вовсе с угрозой. – Если она ещё раз появится у вас – дайте мне знать.
«Хорошо, что я ещё не сказал ей о том, что Елена просила продать ей ящики Савченко».
А ещё ему было как-то неприятно… неприятно от того, что эти люди смогли его уговорить. Да, голова и всякие такие мысли о товариществе, но всё равно, сумели же… Ну, раз уж уговорили его, переупрямили… то…
- Мы с товарищами… в общем, попали в передрягу, ту, ну, с переделанными, нам имущество побили: рацию, броню товарищам… И мне тоже… Да ещё я им заплатить за рейд обещал… Пока не заплатил…
Он даже ещё не закончил речь, а Розалия ему и напомнила:
- Я же сказала вам, у нас есть двести рублей – они ваши. Я вам сейчас их отдам, если вы только скажете, что согласны доставить груз в указанную Олегом точку.
Саблин взглянул на Пивоварова – ну, всё-таки он в доме мужчина, – но тот и не думал добавлять чего-то к уже сказанному женой. Двести рублей, сказала моя женщина, ну и ладно – забирай.
«Странная, конечно, семейка. Ну ладно – деньги возьму. Авось Денису Калмыкову, с его-то кучей детей, деньжата лишними не будут».
- Хорошо, - наконец произносит прапорщик. – Деньги заберу сейчас, хочу с товарищами завтра рассчитаться, шлем мне опять же нужно новый побыстрее заказать, мне мой-то переделанные разбили, лодка… Ну, одну из Олеговых возьму. Нужна ещё рация будет… РЭБ хороший тоже нужен. Ещё что вспомню – напишу. Может, оружие у него дома какое есть… Должно, по идее, быть. Пара стволов не помешает, снаряга, естественно, тоже.
Пивоваровы лишь переглянулись. А Саблин замечает их настроение.
«Радуются, что ли, что согласился?».
- Я принесу деньги, – говорит Розалия и уходит.
А муж её, едва женщина скрылась, говорит:
- Может, выпьем? – и так