- Тебя там ранили?
- Да нет, ударился, - врет Аким и после сразу целует её в губы. А Юнь нравится целоваться. Нравится. Она от этого млеет, начинает прижиматься к нему всем телом, не стесняется тереться о его бедро лобком и вообще ведёт себя не так, как его жена, не так, как положено казачкам, а потом, когда он начинает задирать ей юбку, отрывается от его губ и шепчет, предупреждая его:
- Юбка светлая, на ней всё видно, аккуратней.
И тут же помогает ему снять с себя красивое, опять же такое, какое казачки не носят, белье… И после она добавляет:
- И причёску не трогай. Я волосы полчаса собирала.
А жаль, ему нравятся её волосы.
***
Потом она тщательно осматривает себя в зеркало и, поворачиваясь к нему задом, спрашивает:
- Ничего там нет? На юбке?
- Да всё чисто у тебя, - говорит Саблин, закуривая и разглядывая юбку на крепком заду Юнь.
Фу, он переводит дух, а Юнь всё вертится перед зеркалом и улыбается. А Саблин думает, это она улыбается оттого, что он к ней заглянул, но ничего ей не говорит, и тогда она начинает сама:
- Позавчера в лавку ходила. Юбку надела, пыльник новый, перчатки новые… Всё, что ты мне купил.
Аким чувствует что-то нехорошее, молчит и слушает внимательно, Юнь продолжает:
- Бабы ваши, что были в лавке, глаза таращат, жабы болотные, от зависти они у них аж вылазят, - она смеётся.
- А что, у тебя некого было в лавку послать? – говорит ей Аким.
- А я сама люблю туда ходить, - с вызовом отвечает ему красотка и начинает красить губы, приблизив лицо к зеркалу, а закончив, удовлетворённо продолжает: - А я ещё руку специально опущу, чтобы браслет было видно… Вот их распирает там, ты бы видел… - она качает головой, как будто чем-то восхищается. И тут он слышит те слова, которые очень не хотел бы слышать от неё: – В тот раз там Настя твоя была, тоже глазела… Ну, хоть молча… - Юнь всё ещё не отходит от зеркала. - Не шушукалась, как другие дуры.
Хозяйка чайной и вправду хороша, по-настоящему красива, она оправляет юбку, не отрывая глаз от своего отражения, и выглядит точно как жёны офицеров, старших офицеров. И на красивом лице её гримаса дурного бабьего самоуверенного превосходства. И ему, надо признаться, хочется ещё побыть с нею, но нужно уже идти вниз, а то Сашка ещё искать начнёт. Он встаёт и, не затушив сигареты, подходит к женщине и целует её в шею. А она и говорит ему:
- А, забыла сказать… Елена звонила. Вчера.
- Какая ещё Елена? - не понял Саблин.
- Ну, из Преображенской, – напоминает ему Юнь. – Ну помнишь, мы в магазине у неё были? Ты меня туда водил.
- А-а… - вспоминает прапорщик. - Ну и чего хотела?
- Да за девицу просила, помнишь, я ей обещала?
- И теперь просит её пристроить на работу? – догадался Саблин.
- Да, - отвечает Юнь и поворачивается к нему, - просит дать ей работу на полгода. Ну и присмотреть за нею; она бестолковая, Лена сказала, влюбчивая… А потом всё там у них утрясётся, и девица та вернётся обратно.
«Лена сказала», - отмечает про себя Саблин, - один раз виделась, один раз по телефону поболтала, и уже «Лена». Быстро у них всё».
- Ещё про тебя спрашивала, – добавляет Юнь.
- Про меня? – настораживается Аким. – И чего спрашивала?
- Спрашивала, вернулся ли ты, но ты-то ещё в болоте пропадал, я сказала, что нет, она тебе привет передала. И всё…
- Ясно, - ответил Аким, почесал подбородок и подумал, что с этой Леной-Еленой ему ещё придётся встретиться.
***
- А ты где был-то так долго? – спросил у него Каштенков, когда прапорщик наконец вернулся за стол.
- Тебе что, подробный рапорт написать с отбивкой по часам? – в ответ поинтересовался Саблин.
- Хе-хе… - смеётся замкомвзвода. – Не надо мне рапорта, рапорт завтра будешь писать Коротковичу. А пока давай выпьем, а то я жду тебя, жду, не пью…
Они посидели ещё немного, и в заведение пришёл Юра Червоненко, а за ним появился и Коля Кульков. Червоненко обижался, дескать, пришёл из рейда и даже не сказал никому. Не позвал, не позвонил, про рейд не рассказал.
- А то ты его первый год знаешь, - говорит Каштенков Юрке. И в словах его тоже был упрёк. – Если бы мне Ряжкин не позвонил, я бы тоже не знал, что они вернулись.
Аким думал уже было уходить, хотел делами по дому заняться, но тогда товарищи совсем обиделись бы, и пришлось ему остаться и рассказать, как ходили в рейд, тем более что богатый Юрка угощал.
Как тут уйти? И просидел он в чайной до вечера. Пока в чайной не появился Олег.
- Ты чего? – Саблин сначала подумал, что произошло что-то. Но потом понял: – Мать прислала, что ли?
- Да, она… Она просто сказала посмотреть, тут ли ты, и всё, - говорит ему сын.
- Посмотреть? - бурчит Саблин недовольно. Она писала ему на коммутатор, но он не ответил. И вот пожалуйста: гонец от неё. Пришёл смотреть. – Чего тут смотреть? Броня дома, КХЗ со снастями дома, я либо в полк пошёл, либо здесь. Где я ещё быть-то могу? – и, несмотря на недовольство товарищей, поднимается из-за стола, прощается с ними и уходит из чайной.
Но злиться на сына он долго не может, Настя его послала, не любит она, когда муж не дома.
- Бать, - начинает Олег.
- Ну?
- А может, сходим завтра в болото? – продолжает сын.
Саблин, кажется, обещал ему сходить на рыбалку, но не завтра.
- Мне утром в полк, - говорит он сыну и, чтобы как-то ободрить его, кладёт ему руку на плечо, - выспаться надо. В себя прийти. А ты завтра после школы