Вон он, виднеется… вывеска не светится – закрыт еще, по воскресеньям – с двенадцати…
А ведь Верочка-то могла и банально проспать! Ла-адно, разбудим…
Даже не пришлось звонить в домофон – из нужного подъезда (да-да – подъезд, какие к черту, «парадные» в человейниках?) как раз вышли какие-то парни…
Почти бесшумно раздвинулись двери лифта… новенького, еще неиспоганенного, с большим – во всю торцовую стенку – зеркалом. В зеркале отражался Антон Сосновский, собственной персоной – высоченный патлатый парняга в голубых джинсах, фирменных белых кроссовках и черном, с коротким рукавами, поло, купленном на ОЗОНе пару дней назад…
Мужчины, тем более – молодые, любят оглядывать себя в зеркале ничуть не меньше, чем женщины; вот и Антон глянул – все ли в порядке? Вроде бы все… Разве что волосы причесать не мешало бы – слишком уж растрепались…
Ага, вот и двадцатый…
Выйдя из лифта, молодой человек прошелся по площадке и позвонил в дальнюю дверь…
В ответ – тишина… Неужели…
Антон забарабанил в дверь кулаком…
Ага! Внутри послышалось какое-то шевеление…
– Сейчас! Сейчас, иду…
Ну, слава богу! Нашлась-таки потеряшка.
Дверь распахнулась…
– Здравствуйте! Ой… Я думала – Рафик…
На пороге стояла смуглая девица, брюнетка в коротких джинсовых шортиках и топе…
– А Вера где? – тупо поинтересовался Антон.
– Какая еще Вера? – брюнетка удивленно хлопнула ресницами.
– Ну… живет она здесь.
– Нет… я здесь живу! С Рафиком.
– Так… это двести тридцать восьмая квартира?
– Да. Двести тридцать восьмая.
– А Вера?
– Да какая Вера-то?
– Хм… – визитер на секунду задумался, чувствуя себя полным идиотом. – А давно вы здесь?..
– Да с полгода уже. Это Рафик снял, у какой-то своей родственницы…
– Полгода… Неужто домом ошибся?
– Что-что?
– Извините, девушка… Не туда…
– Бывает!
И что теперь?
Выйдя на улицу, Антон вновь глянул на обступившие все вокруг «человейники» и поежился… Да нет – этот дом! Номер сорок пять «Б»… Ну, точно же! Вот и газон – с шиповником, вот – «Красное и Белое», а вот – салон красоты. Вывеска так и не горит… но, похоже, уже открылись…
Недолго думая, молодой человек вбежал в салон… Пока что тут были парикмахер и маникюрша… Ушлая юная маникюрша вовсю колдовала над клиенткой, парикмахер же – плотненькая женщина лет сорока – откровенно зевала…
– Здрасьте! А Вера где, не знаете? – войдя, улыбнулся Антон.
– Какая Вера? – парикмахерша недоуменно моргнула. – Нет у нас тут никаких Вер! Юли есть – целых две, Анна, Милана даже… Я вот – Елена Ивановна. А Веры – нет.
– Да как же нет-то? Она у вас тут работает… вон, за соседним креслом… и…
Женщина повернулась к коллеге:
– Юль, ты какую-то Веру знаешь? У нас, говорят, работает.
Маникюрша обернулась:
– Нет у нас никаких Вер!
– Вот! – Елена Ивановна глянула на Антона с неким запоздалым торжеством. – А я вам что говорила?
– Но… как же так… Она же… Я же… мы…
Молодой человек не знал сейчас, что и думать. Все происходящее вдруг показалось ему каким-то затянувшимся дурным сном.
– Она же вам вывеску исправляла! Помните?
– Вывеску? – парикмахерша вдруг всплеснула руками. – Ой! Юля! Я пойду, вывеску включу… А то народ думает, что закрыты…
– Значит, не помните Веру?.. – еще раз безнадежно протянул Антон.
– Молодой человек! Да сколько вам уже говорить-то?
Выйдя на улицу, юноша сел на скамейку, как раз напротив витрины… Зажглась вывеска…
«Салон красоты ”Manific”»…
Антон ошалело хлопнул глазами.
Вот именно!
«Manific», а не «Manifique»!
Нет, правда же…
Но как так… Как так может быть?
Парень затряс головой. Тут одно из двух: или он с ума сбрендил, или все же заблудился, адрес забыл… Скорее, второе…
Но что же Вера-то не звонит?!
Может, с ее матерью что? Что-то случилось – сердечный приступ или что еще… Вот Верка и сорвалась, поехала… забыла предупредить. А телефон, видно, разрядился… да и не до телефона вообще…
И что? Подождать хотя бы до вечера? Скорее всего, проявится… вспомнит, позвонит.
Или…
Поднявшись со скамейки, Антон направился к машине. «Ниссан» этот он взял в аренду на три дня. Собирались прокатиться с Верой на старую дачу, в деревню Сосновка, недалеко от Ивангорода и эстонской границы. Так сказать, расслабиться и много чего посмотреть, в тех местах Вера никогда не бывала.
Так, раз машина все равно проплачена… А не махнуть ли в Тихвин? В конце концов, всего-то двести километров, не так уж и далеко. Отчего ж не махнуть? Тем более, может, там хоть что-то прояснится… Ну, мать же должна знать…
Конкретный адрес в Тихвине молодой человек не знал, поскольку ездил туда вместе с Верой лишь один раз, в мае, и то не в сам город, а в пригородное садоводство, на дачу. Веркина мама, Людмила Федоровна, тогда находилась в санатории, и Антон с ней так и не познакомился, да и Вера в этом смысле не особо спешила – встречались-то они еще меньше полугода. Зато дорогу на дачу Сосновский запомнил очень хорошо, как и саму дачу – небольшую, деревянную, с мезонином, выкрашенную в яркий желтый цвет. Еще был деревянный забор, огородик, смородиновые кусты и три яблоньки-«китайки». И старый ржавый мотоцикл «Восход 2», уже давно нерабочий. Память об отце Веры.
Повезло – на выезде из города пробок уже почти не было, и через пару с чем-то часов Антон подъезжал к Тихвину, вернее сказать – к садоводству…
Вот и знакомый магазинчик… теперь – от главной улицы седьмой проезд направо… дальше узко… ага – вот и дача! Вон, желтеет…
В огороде, за кустами черной и красной смородины, копошилась какая-то женщина лет сорока – в широких «дачных» шортах и старой мужской рубашке, завязанной узлом на животе…
Выйдя из машины, Антон толкнул калитку…
– Людмила Федоровна?
– Да, я! – выпрямившись, обернулась женщина.
Вполне себе симпатичная и для своих лет сохранившаяся очень даже неплохо. И очень похожа на Веру! Просто одно лицо! Те же глаза, та же улыбка…
– Здравствуйте! А Вера, случайно, не здесь?
– А вы, наверное, из Дома творчества? – Людмила Федоровна широко улыбнулась. – Здесь, здесь, Вера… Где же ей еще быть? Сейчас позову… Вера! Эй, Вера! Покажись-ка! Ну, иди уже… Да вы проходите, не стойте, – гостеприимно пригласила женщина. – Вера у меня читает сейчас. Вообще, каждый день… ну, то, что на лето задали. Уж я-то за этим слежу…
– Мам, звала?
Выбежавшая из дома девчоночка оказалась вовсе не Верой! Хотя… в