Вслед за Василиском в бой бросаются все низкоранговые авантюристы, немногие из тех, кто по-прежнему оставался у дворца, будучи верными покойному королю. Мечи их разили мёртвую плоть; умелые фехтовальщики, гордые защитники, они без труда оттесняли покойников, но то пламя, коим были охвачены их тела, перебрасывалось на живых защитников. Они кричали от боли, взывали к Василиску с просьбой погасить могильное пламя, но тот, будучи уже мёртвым, призванным, не знал, как этого сделать.
Вслед за Василиском выступил жрец. В прошлый раз он действовал с запозданием и теперь, намереваясь это исправить, создал «Великое очищение». Луч света, исходящий от силы его Бога, мощным дуновением сдул адское пламя, а с ним ударом, болезненным, смертельным, разрушил призыв темного жреца, призвавшего из мира мертвых Василиска. От произошедшего даже те, кто был охвачены пламенем воина-василиска, ужаснулись. Впервые команда одурманенной заклятьем Ялты столкнулась с молчанием своего командира: действовала самостоятельно. Они мешали друг другу, действуя без приказа, разрозненно, нанося вред как своей магии, так и тем, кто вместе с ними стал на защиту света и решил свою жизнь положить на защиту Бавонии. Они умирали бездарно, ни за что, от дружественных заклинаний, а всё из-за того…
— Ялта, соберись, блять! — Воскликнул шепчущий лучник в тот миг, когда Ялта обнажила свой клинок, подняла его и направила на рвущееся на штурм мертвое войско.
Без опоры на ассасина, решившего убить вражеского генерала, Ялта потеряла баланс, рухнула на задницу. Глядя на надвигающиеся орды мертвецов, с улыбкой безумца произнесла:
— Я подчиняюсь тебе, присягаю, прошу пощ… — Мощная пощёчина от темного колдуна на мгновение вернула красным, из-за проклятия, глазам Ялты голубоватый блеск.
— Очнись, дура! Мы сейчас все погибнем! — Кричит шаман. — Вставай и дерись, Ялта, ты нам нужна, спаси нас, Ялта! — В следующий миг шаман едва успевает отреагировать на заклятье приспешника Инги. Повернувшись к командиру спиной, поднимает костяной барьер и отражает заклятье, тайно готовя своё, желая контратаковать врага и внезапно поразить его по площади. — Сукины дети, сейчас вы все познаете силу Свят!…
Святое копьё, пройдя сквозь темный барьер как нож сквозь масло, пронизало тело темного шамана. Удар Ялты, предательский, в спину того, кто её любил до глубины души, разрушает защитное заклятье. В следующую секунду магический фаербол сносит темному магу голову.
— Не-е-е-т! — Воскликнул убийца, что с трудом сдерживал удар другого ассасина, из рода тёмных, древних существ. — Госпожа! — Кинулся он к Ялте, открыв спину своему врагу, что с радостью воспользовался предоставленной возможностью. Два клинка, один в сердце, другой в затылок, вонзились и пронзили Бастарда Тау насквозь.
Без генерала, без действующего командира, легендарный отряд Святого копья, оказались в беде. Страх охватил их; командир более не вызвал доверия, но любовь к ней продолжала заставлять членов отряда совершать ошибки. Один за другим, в бесперспективных попытках казаться в околдованных глазах героями, они гибли. Умирали без внимания, в то время как глаза Ялты глядели лишь на него — простого бойца в темных одеждах, капюшоне с мечом в кольчуге. Он был так прост и так прекрасен; за спиной его развивались темные крылья, а тьма казалась истинной, той самой, что способна остудить огонь страсти в сердце Ялты.
— Мой господин… — Проговорила с колен Ялта, когда тот прошёл мимо неё. Существо, прошагавшее мимо, даже не обратило на неё внимания, показалось таким холодным, таким жестоким, таким… Проклятье спало с разума Ялты. Лишь на мгновение, отрезвевший разум, тело, что до конца боролось с тьмой, осознало, кто виной всему произошедшему, всем тем трупам, в числе которых были все её друзья, товарищи — те, кто до своего последнего вздоха доверял ей, заботился о ней, умер из-за её предательства.
— О боже, нет!.. — Едва Ялта успела призвать святое копьё, как женщина, именуемая Ингой Розящей, длинным клинком своим рассекла Ялте горло вместе с хребтом. На кусках недорубленной кожи голова свалилась с плеч женщины. Под тяжестью отрезанной головы туловище завалилось на спину, завершив историю легендарного отряда Святого копья.
* * *
Внутри дворца оказалось пусто. Словно во дворце президента, который сегодня куда-то отбыл вместе со своей охраной. Немногочисленная прислуга пряталась в тени статуй, выглядывала из щелей дверных проёмов вместе с единичными охранниками, наблюдая за тем, как я, медленно, шаг за шагом, двигаюсь туда, где местным без позволения находиться неположено. Во дворе продолжали бесноваться трупы, а с ними — Инга, её приспешники, авантюристы и, как ни странно, я чувствовал присутствие Шалли, нарушившей мой приказ, оставившей Блекберри и всячески помогавшей нам в продвижении до дворца. Своенравная вампирша; обязательно накажу её, выругаю, выпорю, но потом…
— Стой, где стоишь, или я за себя не ручаюсь! — Последним на моём пути ко второму этажу, на лестничном пролете, отделявшем меня от зала короля, встал молоденький, трусливый солдатик. Аура его источала отчаяние, но сердце и душа были готовы драться, умереть, выполняя поставленную задачу. Оруженосец был невинным, с аурой маменькиного ангелочка. Игнорируя его потуги меня остановить, я продолжил путь вверх.
Это так забавно.
— Зарублю! — Поднял над головой меч воин, но на меня так и не опустил. Пустые угрозы, страх и штаны, полные отчаяния. По звукам из-за дворца, по тому числу завалившихся во дворец незнакомцев, он лучше других понимал, что всё конченно. И при этом продолжал играть роль защитника, исполнять долг. Хороший парень. — Я кому сказал: зарублю!
— Боюсь, боюсь… — Мизинцем отвёл выставленное в сторону моей головы лезвие меча. То, после всего секунду соприкосновения с моим ногтем, покрывается трещинами, а затем раскалывается, рассыпаясь на мелкие осколки. — Лучше беги домой и горничных с собой забери, иначе…
От произошедшего с его мечом, в ужасе, парень упал задницей на ступеньки, а после, с криком, отчаянием, бросился по лестнице. Будучи готовым противостоять нежити голыми руками, с ревом берсерка он пронёсся мимо замершей нечисти туда, где прятались горничные. Видимо, Шалли по-прежнему наблюдала, остановив свою мёртву армию. Хорошая девочка позволила выжить хорошему мальчику, хвалю.
У тронной залы на земле валялось несколько трупов, высокие четырехметровые двери с фрезками и узорами героев покрывал слой подсохшей крови. Видать, я далеко не первый, кто приходит сюда. Со скрипом,