Откуда была эта уверенность? Мы с Обжорой отъехали на приличное расстояние и не могли слышать взрыв. Однако призванный Ух, сидевший у меня на плече дал знать, что растяжка сработала, унося неизвестное количество культистов в морозные объятья того демона из Грани, которому они поклоняются.
Была вероятность того, что мутанты отступятся от затеи догнать нас и покарать. Но наблюдая за их маниакальной упёртостью, я в этом сильно сомневался, скорей наоборот большие потери их только ещё больше разозлят.
Обжора продолжал нестись по степи, перепрыгивая через камни, игнорируя чахлые колючие кустики и поднимая лапами целые фонтаны песка. Нечего и думать, что опытные охотники Кровавой Пустоши пропустят такой чёткий след и отстанут от нас.
Я отчаянно искал путь к спасению, попутно проклиная себя за то, что позволил себя втянуть в это безнадёжное дело и всю клятую Пустошь заодно. Что же это за край такой, где всё тебя хочет убить? Но вместе с тем, частью разума я понимал, что каждое выигранное мной мгновение, каждый километр, каждая мелочь, которую успею сделать, даст мне ещё один час или день жизни. Может быть, этого времени хватит, чтобы вернуться и переломить ситуацию, изменив поражение на победу.
А может, послать всё к нехорошей мабланьей маме и свалить? Кто меня осудит? Правильно, никто не осудит, но нельзя… Нельзя оставлять такие долги под этим проклятым небом и перед собственной совестью — не могу я так просто махнуть рукой и бросить.
Больше ничего пока не оставалось, кроме как сжать зубы и гнать Обжору туда, где меня ждали Мин и Мико. Нужно придумать, как нам перегруппироваться и нанести ответный удар.
Тем временем ночь накрыла Кровавую Пустошь пыльным одеялом. Наверное, мне никогда не привыкнуть к этому ночному беззвёздному небу. Сверху мерцали точки других Кругов Жизни, где всё, скорее всего, идёт не как здесь, через неприличное место, а по-нормальному. Но от этого не становилось легче. Напротив в эти моменты я остро чувствовал своё одиночество и оторванность от прежней жизни.
Было сухо и душно, что, впрочем, нормально для этих земель. Несколько недель помотаешься туда-сюда по кровавой Пустоши и начинаешь привыкать, но я ещё не привык. Обжора тяжело дышал под моим седлом, его массивные лапы взметали клубы тонкой, как мука, пыли, которая тут же оседала обратно, не желая подниматься в неподвижном воздухе. Мы двигались к условленному месту встречи — заброшенному колодцу у подножия россыпи невысоких утёсов, похожих на торчащие пеньки зубов какого-нибудь ископаемого чудовища.
Я заметил их издалека — слабый огонёк костра, вероятно разведённого в яме, чтобы не привлекать лишнего внимания. Не знай я, что нужно искать, то и не заметил бы этот робкий свет. Подъехав ближе, удалось разглядеть рядом с огнём две фигуры. Одна мерила шагами из стороны в сторону освещённый пятачок — это был Минден, сомнений не было. Вторая сидела неподвижно ссутулившись.
Обжора подошёл к ним почти бесшумно, несмотря на свои габариты. Минден вскинулся, его рука метнулась к кобуре, но тут же опустилась, когда он узнал меня. Лицо его в неровном свете костра было осунувшимся, глаза лихорадочно блестели.
— Кир! Ну наконец-то! — выдохнул он, бросаясь ко мне. — Где… где Юлина? Ты нашёл её? Она с тобой?
Я спешился, чувствуя, как ноют мышцы после бешеной скачки по Пустоши. Мой взгляд упал на вторую фигуру у костра. Мико. Она сидела, прислонившись спиной к валуну, и одна её нога была неестественно вытянута. Из бедра, чуть выше колена, торчало обломанное древко стрелы с грубым оперением. Кожаные штаны вокруг раны пропитались тёмной кровью. Увидев это я едва сдержал ругательство.
— Что с тобой? — задал я идиотский вопрос, подходя ближе.
Голос прозвучал глухо, как будто не мой.
Мико поморщилась, попытавшись сесть ровнее, но тут же скривилась от боли.
— Да так, мелочь, — процедила она сквозь зубы. — Поймала сувенир от местных гостеприимных хозяев, пока ты там в пещерах развлекался. Какой-то уродец подстрелил, когда мы с Минденом отходили. Думала, царапина, а эта дрянь застряла.
— Надо вытащить, — снова сказал я банальность, опускаясь рядом с ней на колени. Осмотрел рану. Стрела вошла неглубоко, кость не задета, но наконечник, похоже, был с зазубринами. — Придётся резать штаны.
— Чего⁈ — Мико аж подскочила, забыв про боль. — Резать? Ты с ума сошёл? Это же «Никсы»! Натуральная кожа грокса! Их ещё мой батя носил, когда за караванами ходил! Ты хоть представляешь, сколько такие сейчас стоят? Да за них можно двух тауро выменять, если не трёх!
— Мико, — терпеливо сказал я, доставая нож. — Либо штаны, либо нога. Выбирай. Через пару часов пойдёт заражение, и тогда никакое Малое Исцеление не поможет. Никсы-шмиксы… Думаю, что нога тебе понужнее будет, чем память о бате на заднице. Ты вообще видела эти наконечники? Мутанты их в дерьме своём вымачивают, чтобы любая рана была наверняка смертельной.
— Вот ведь варвары! — воскликнул Герорн. — Впервые о таком слышу… Правда чтоли дерьмом их мажут?
— Ещё как, правда, — веско уронил я. — Правдивей некуда.
Песчаных Воинов я видел впервые, и про этот культ услышал впервые от Мико. Естественно, про это я ничего не знал, но на девушку было необходимо нагнать жути, чтобы вырезать наконечник.
Она зло сверкнула глазами, но промолчала, только стиснула зубы.
— Ладно, режь, варвар, — прошипела она. — Но если испортишь больше, чем надо, я тебе этот нож в…
Но я уже не слушал, а сделал аккуратный разрез по шву, соединявшему два куска плотной кожи, стараясь сделать надрез как можно аккуратней. Затем, когда нога была свободна, призвал из Руны свой ящик с набором первой помощи. Мико шипела от боли, когда я расширял рану, чтобы добраться до наконечника. Рядом стоял Минден, бледный как полотно, его взгляд был прикован к моим рукам, но мысли его явно