Константин Васильев
Мир на грани
Пролог
Белоснежная горная рысь с чёрными кисточками на кончиках ушей лежала на боку в луговой траве. Она потянулась длинными лапами, выпуская когти, и принюхалась к витающим в прохладном весеннем воздухе запахам. Эта рысь казалась крупнее равнинных сородичей, её шерсть была более густой, а косматый хвост — нехарактерно длинным.
Где-то в стороне с тонким перезвоном колокольчиков шло стадо мускусных быков. Их сопровождал пастух из числа жрецов, которые жили в Скрытой долине. Эта долина была самым северным обитаемым местом на континенте. Она лежала глубоко в непроходимых горах страны Виза́м, чьё население в основном жило вдоль южных границ государства.
Рысь лишь мельком посмотрела на быков. Затем взгляд её ярко-жёлтых глаз с выраженными зрачками-щёлочками сместился на утренний небосвод.
Налетевший порыв ветра принёс мужской голос:
— Кали́фа!.. Кали‑и‑ифа!
Говор был чистый и чёткий, без искажения или смягчения звуков, характерного для жителей Визама. Этот голос принадлежал одному из тех редких людей, кто смог попасть в долину извне.
— Калифа! — вновь раздался тот же голос.
Жрец лет сорока на вид, в длинной подпоясанной робе с краями, отороченными мехом мускусных быков, подошёл к ручью. Зачерпнув воды, он умылся, пригладил светлые волосы и вновь осмотрелся.
Рысь перевернулась на живот и подобрала лапы, не отрывая пристального взгляда от того, кто нарушил её покой.
Но́рад — так звали жреца — вынул из внутреннего кармана робы амулет и начал медленно крутиться на месте. В какой-то момент эфирный камень в оправе украшения засветился.
— Вот где ты прячешься, да?.. — прошептал Норад и уверенно зашагал, поглядывая на амулет. — Калифа! Сколько можно, а?!
Рысь, которую назвали Калифой, недовольно проворчала. В тот момент, когда Норад приблизился на пятнадцать метров и ему стал заметен силуэт замершей у валуна дикой кошки, она сорвалась с места.
Норад едва успел увернуться от стремительного броска и, разворачиваясь, начал ругаться:
— Вот же непослушная!..
Но тут же был сбит с ног.
Жрец упал на спину, и широкая пушистая лапа придавила его к земле.
— Ладно, ладно… Твоя взяла, хорошо! Сегодня можно.
Хрипло мяукнув, Калифа уселась прямо ему на грудь.
Усмехнувшись, Норад запустил пальцы в длинные пушистые бакенбарды рыси и почесал мордочку, чем тут же вызвал негодующее ворчание. Тогда он снял с её шеи узкую кожаную полоску с маленькими эфирными камнями. Именно этот «ошейник» служил маячком, на который реагировал амулет.
Калифа встрепенулась. Потоптавшись на груди Норада, она нагнулась и облизала его лицо шершавым, даже колючим языком.
Начав ругаться, жрец попытался закрыться руками.
Калифа прыгнула в сторону, толчком лап сбивая Нораду дыхание, и устремилась в сторону склонов южной горной гряды.
— Сегодня можно… — улыбаясь, сипло выдохнул Норад. Но затем, сев, крикнул вслед: — Только попробуй пропасть надолго — шкуру спущу!
Расслышав это, Калифа лишь фыркнула, но даже не подумала замедлить бег.
Она неслась по холмистым лугам, по которым прочь от лучей солнца уползал предрассветный сумрак. Перепрыгивала через ручьи с талой водой, огибала высоченные заострённые кристаллические образования. Видимый даже днём свет прорывался из их прозрачных глубин, нагревая множество граней.
Это были кристаллы эфира — ресурс дорогой и редкий для остального мира. Обрабатывая их, люди научились получать эфирные камни, слабейшие из которых стали применять в быту, а с помощью сильнейших смогли творить настоящее волшебство… или учинять немыслимые разрушения.
Над речушками, вытекающими из единственного в долине озера и уходящими из неё через сеть пещер, клубился исчезающий туман. На вершинах холмов среди луговой травы покачивались люмина́ры — ночные цветы с лепестками, источающими нежно-жёлтое свечение. С минуты на минуту они должны были закрыться до следующего заката.
Калифа остановилась у подножия скалистых гор. Их заострённые вершины скрывал снег, поблёскивающий в лучах солнца. Вновь осмотревшись, Калифа припустила вверх по всё более отвесным тропам. Она пробежала мимо входов множества пещер, углубляющихся в недра горных пиков, где можно запросто потеряться и погибнуть. Ей нужен был путь, который приведёт на другую сторону гребня — туда, где часто бушуют бури и даже летом не тает снег.
Калифа настороженно вошла в пещеру и тут же заметила свежие следы саблезубого визамского тигра. Углубившись в сеть тоннелей, она перепрыгнула глубокий разлом, на дне которого нашёл смерть далеко не один человек, будь то жрец долины или безнадёжно заплутавший визамец, и устремилась к выходу.
Выскочив из узкого зева пещеры, Калифа оказалась на заснеженном уступе. Отсюда вдоль отвесного склона поднималась едва различимая тропа. Не проваливаясь лишь благодаря ширине пушистых лап, Калифа поспешила наверх. Пробежав половину пути, остановилась, выпустила когти и начала взбираться по отвесной горной стене.
Прыжок метров на пять вверх, ещё один… Из-под лап сошла толща льда, и пришлось, вновь оттолкнувшись, цепляться когтями за голый камень.
Наконец-то завершив восхождение, Калифа очутилась на площадке между двумя склонами. Взгляду предстал завораживающий вид на острые белоснежные пики горных хребтов и зажатую между ними долину, километров на пятнадцать протянувшуюся с востока на запад. Солнце полностью показалось над вершинами, и его лучи уже целиком освещали луга.
Сейчас долина казалась островом весенней зелени в царстве вечной снежной зимы.
Калифа замерла, не в силах оторвать восторженного взгляда от пейзажа. Затем сделала несколько шагов — и её рысье тело, осыпавшись искрящимися кристалликами эфира, изменилось… К обрыву, любуясь видом на свою родину, направилась юная стройная девушка, сохранившая от звериного облика уши и хвост. Одновременно с превращением, будто бы сотворённые заклинанием, на ней появились подпоясанная белая роба с капюшоном, тёплые штаны и высокие зимние сапоги.
Калифа поправила рукой длинные лоснящиеся волосы цвета платины — волнистые, с крупными локонами. Сделав пару шагов, она провалилась в снег по пояс. С трудом выбралась и вновь устремила взгляд на долину.
Зрачки янтарно-жёлтых глаз, светящихся так, словно в них играло солнце, от яркого света по-кошачьи сузились. Косматый хвост, длиной почти до щиколоток, изогнулся и начал покачиваться. Узкие кошачьи уши с чёрными кисточками на кончиках, направленные в стороны и назад, зашевелились, словно их хозяйка прислушивалась к звукам просыпающейся природы.
— Успела, — прошептала Калифа, радуясь, что никто не помешал встретить восход.
«Значит, сегодня мне будет многое прощаться, Норад? — подумала она. — И „ошейник“ ты снял только по этой причине: потому что сегодня мне пятнадцать?»
Калифа сладко потянулась, полной грудью вдохнула освежающий горный воздух, в котором изо дня в день появлялось всё больше ароматов, словно весна