Кому он позволит оказаться вместо себя — здесь, перед этим пылающим взором? Дерзость пришла в его грудь вместе с новым воздушным порывом.
— Четырнадцать дней я пытался не думать о вас, леди Нортис, — обреченно признал навигатор. — И совершенно в этом провалился. А теперь вы еще говорите и смотрите так…
Горло перехватило — он умолк. Нерина разом забыла обо всех любопытных поблизости.
— Как? — переспросила она почти жалко.
— Как будто я могу надеяться, — сказал античный лейтенант.
Нерина вовсе обмерла.
— Надеяться?
— На то, что вы меня дождетесь.
«Дождусь ли я??»
После всех ее глупостей — он еще просит счастья быть с нею??
Румянец тона «ранняя брусника» с готовностью разлился по щекам Нерины. На сходнях при свидетелях нежданно разрешалась вся ее судьба. Пусть так! Лишь бы она решалась без ошибки. Ответный шепот прозвучал увереннее крика:
— Даю вам свое слово, лейтенант.
Ей показалось, он вдохнул неровно. Навигатор в самом деле устрашился верить, найдя вдруг себя вором и обманщиком.
— Я нынче ухожу надолго, — напомнил он. — Мы теперь на сходнях, между морем и землей — как это символично! Мне и впредь всегда одной ногою быть на палубе.
«Зачем он это говорит? — удивилась Нерина. — Разве есть выбор? Разве сердцу объяснишь про долгие разлуки?»
— Что же, если это нужно, — отозвалась она.
— Вы дивная жемчужина, леди Нерина. Вас окружат иные, много достойнее меня.
Рауль увещевал, как того требовала совесть, но все внутри него взывало: «Посмейтесь над моим предположением!»
Северная барышня пожала плечиком, ничуть не возразив.
— Известно — охочие до моего приданого сбегутся.
— И родные станут молить вас выбрать кого-нибудь ближе, — добавил Рауль, ненавидя себя за эту убедительность.
Взволнованный румянец красил Нерину еще больше. Улыбка ее крепла и стала заговорщицкой.
— Есть древний проверенный трюк, — напомнила она. — Я умолю вашу матушку передать мне свое мастерство и стану ткать накидку, будто бы для свадьбы. Ночами же — нещадно распускать, пока всем претендентам это не наскучит.
Арсис не слышал этих слов, но местные кавалеры могли догадаться, как мало им оставлено надежды, когда Рауль поймал обе руки Нерины Нортис и поцеловал поочередно. Отпустил их медленно, с тяжелой неохотой.
— Впервые мне непросто уходить, — признался он.
— Впервые мне не все равно, когда закроют навигацию.
Команда шхуны ожидала лейтенанта. Барышня смотрела еще несколько секунд на его нос, глаза и губы, запоминая впрок на месяцы вперед, потом уверенно подобрала воланы юбки под плащом и обернулась к Арсису.
Торговый порт шумел, но все собравшиеся провожать — молчали. Надзорщица несмело помахала слева из толпы. Нерина улыбнулась и совсем легко сошла по трапу к близким. Она еще услышит многое от матушки за свой побег — но нынче из груди рвалась под небо птица. Нерина притулилась к замершей сестре и снова устремила очи на колесник.
В этот миг что-то внутри нее неслышно надломилось. Прежде «Императрица» была только величественной шхуной, ныне она — страшная и сильная соперница. Огромной хищницей захватывает моряков и увлекает вдаль, куда нет хода другой женщине.
Вернет ли она их когда-нибудь?
Рауль замер на той, недоступной стороне возле Ирдиса. Интендант подвинулся, еще невольно следя за ушедшей Нериной — и вздрогнул, когда та остановилась близ сестры.
Тихую фигуру в темном плаще он впервые опознал не сразу. Измученная, дивно кроткая Аида не сводила с него глаз — по-видимому, уже не первую минуту. Между лопаток Ирдиса прошел мороз. Он механически поправил ворот, укрываясь от этого льда, только здесь даже столь ожидаемый зимний мундир был бессилен. Что-то привычное и непокорное толкнуло Ирдиса от леера и понесло на трап. Матросы, снова взявшиеся за него, отпрянули. Рауль понятливо приотворил защитную завесу.
Интендант спускался, и провожающие снова подобрались — все ведали, к кому стремится странный юноша.
Надзорщик хмурился. Помнил, что нищий вурдалак без раздумий сорвался в ледяное море и вытащил оттуда его дочь — даже не ту, по которой вздыхал. Однако же, его дерзкое сватовство… Господин Нортис неуверенно шагнул вперед, точно пытаясь заградить Аиду.
— Оставь, — шепнула надзорщица. — Если не позволишь ей хотя бы эту память — она возненавидит нас обоих.
Ирдис стал перед Аидой и посмотрел в ее лицо — никогда еще не находил его так близко. В безмолвии, не отводя очей, она подняла свою руку в тонкой перчатке. Пальцы интенданта были холодны — и все равно обожгли. Не произнеся ни слова, он коснулся белого шелка губами, отпустил ее ладонь и отрешенно поднялся на шхуну.
Нерина сжала повисшую руку сестры очень уверенно, чтобы не выдать собственную дрожь. Поймала взгляд Эммы — та улыбалась тепло и печально, и барышня знала причину. Теперь сестры Нортис — такие же, как она. Как сотни и тысячи женщин, повязанных с морем слезами прощаний и встреч.
Корабельный колокол ударил полдень. Не дожидаясь приказаний капитана, мореходы выстроились в линию у борта — почти такие, какими их встречали в позапрошлый понедельник, только гордость их лиц заменила таимая горечь — многие что-то оставили здесь, в просоленном северном порте.
Бердинг двинулся вдоль них, не рассыпая столь привычных грозных комплиментов. Другой команды ему не дали, идти придется с этой — и он впервые обнаружил, что не досадует, а даже несколько гордится.
— Вольно! — разрешил он и прибавил: — С Богом.
Среди темного сукна заполыхала красная фелонь — от Пасхи не минуло еще месяца. Отец Иосиф утвердил икону на руках матроса и возгласил над замеревшими:
— Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно, и во веки веков.
Молебен будто положил отсчет минут для крестящихся на берегу. От первого слова до отплытия оставалась еще четверть часа. Когда кузнец и плотник, назначенные «ликом» за зачатки музыкальности, допели тропари — от разлуки отделило десять минут. После Евангелия — пять, а на «Царице моя преблагая» стало невмоготу и некоторые из провожающих заплакали.
Лик взял на два голоса «Аминь» и «Господи, помилуй (троекратно)». Большерукий матрос кошкой забрался на марс и широко махнул оттуда в город. Мачта другого Корабля тотчас ответила — на весь Арсис излились голоса семи колоколов монастыря.
Рауль взошел на капитанский мостик — под перезвон началась первая вахта великой северной экспедиции. Рук на этот раз он не вздымал, напротив, сложил их за спиной, точно они тревожили его и отвлекали. Ничто снаружи не выказывало, что это по приказу навигатора слетели с пирса