Внезапно накатила новая волна усталости, аж ноги подгибаться начали.
— А чего мы тут стоим? Пошли в часть, помолясь?
— Кажется, я видел штабных со списками, — Хаген оглянулся. — Точно! Вон, «Детины» пошли.
— Мы пересчёта ждали, что ли?
— А ты как думал? — Федя опять недобро посмотрел на «Кайдзю». — Потери — страшные. Кто ж ожидал-то? — Он смурно кивнул на японскую громадину: — Ты их там всех порвал?
— Не-е, ты что? Там же такая уйма народу!
— Ж-жаль!
И так он это сказал, что мне оправдаться захотелось, что ли…
— Чтоб точнее: верхнепалубные расчёты — все. И в тех коридорах, по которым мы до командной рубки прорубались, никого живого не осталось. А когда сдались уж — извини, по конвенции положено сдавшихся принять.
Фёдор сурово оглядел поле, покрытое обломками машин. Сколько тут русских? Ох много… Лицо его сделалось жёстким:
— А я б не жалел! — отрезал он и пошёл к своему «Архангелу».
СПАТЬ. РЕШИТЕЛЬНО — СПАТЬ!
Я повернулся к Хагену.
— Пошли, лису да Саню с Антохой подождём — и в расположение…
Давай залезать в шагоход, а у самого руки трясутся, как курей крал. Вот устал-то… Хаген уселся за рычаги, но даже «Пантера» шагала словно замученная. Мы неторопливо дошли до палаток полевого госпиталя. Присели в бивуачное положение. Я вылез на верхнюю площадку башни, сидел, ноги свеся. Даже не болтал, настолько сил не было. Потом вылез Хаген.
— Какие мысли, Илья Алексеич? Что думаешь делать с трофеем? Себе забрать?
— Да ты что, сдурел? Нахрена мне эта дурища⁈ Мы с тобой «Кайзер» отдали, а он во сколько раз меньше будет? Хаген, да тут только экипажа полдеревни придётся сговаривать служить. А дизель? Мне к Карлуку ветку железнодорожную придется тянуть, чтоб цистерны паровозом тягать! Или на Ангаре, в порту, его парковать? Не-е, нам такое не надо! А вот «Архангелов» пару прикупить в придачу к «Пантере» — это можно. Только нужно ли? Думать будем, прикидывать.
* * *
Через полчаса из палаток вышли лиса, Саня и Антоха. Увидели меня — засияли, как начищенные империалы. Приятно.
Все наперебой бросились делиться новостями, в том числе и про Ивана сотоварищи.
— В госпитале только о них и говорят! — восторженно рассказывал Саня. — Соколы — они же в ближнем бою мастера. Так пока вы с лисой против «Кайдзю» воевать побежали, они успели в своей неподражаемой манере поперёк вражьих стройных рядов пронестись и изрядно их понять.
— Навёл Сокол сумятицы, выходит? — усмехнулся я.
— А как же! — с жаром включился Антон. — Вы думаете — почему его целая толпа выцеливала? Там же вокруг него аж кипело прям! А почему, когда его зацепить исхитрились, к нему столько вражин со всех сторон кинулось⁈ Встал он им поперёк печёнок! Вы видели, сколько вокруг него железа навалено? Машине чуть не по пояс! Все обсуждают…
— По последним подсчётам, — вступил Хаген, — княжеский «Святогор» единолично уничтожил четыре японских тяжа, одиннадцать СБШ и два лёгких шагохода. Это на основании скопившихся вокруг него останков, не считая последних, в уничтожении которых принимал участие и наш экипаж тоже.
— Вот! Вы слышали! — Пушкин, у которого явно появился ещё один кумир, чуть не подпрыгивал. — Только тяжей четыре штуки уработал! Да остальных!!! Это же какое-то невозможно огромное количество! Да в одну каску! Мне вот рассказывал техник из эвакуационной команды, они когда завалы железные разгребали, в японце лёгком боезапас рванул — вот его осколками и посекло, тоже в госпитале лежал, пока его Айко заодно не подлатала. Так он больше всех орёт — типа: «Я сам видел!» Говорит, у «Святогора» княжеского половины опоры не было, и манипулятор со щитом заклинило в одном положении, и всё равно!..
— Да, все свидетели в один голос твердят: так оно и было! — подтвердил Швец. — Чтоб в одного — это подвиг! Прям героический подвиг. Семёныч обещал, что лично голову открутит тому, кто хоть одну запчасть со «Святогора» свинтит. Он его как памятник собирается поставить!
— А чего Семёныч-то в госпитале делал?
— Своих навещает. Ты не думай! Технари с нами на равных в бою участвовали. Ты с лисой убежал — и не видел, как мужички снарядные ящики чуть не на середину поля смогли утащить. И даже пару «Детин» сумели зарядить. Прям там.
— О как! Это да-а!
* * *
Пока шлёпали в расположение, лиса залезла на верх, ко мне.
— Илья. Не печалься так. Твои друзья со «Святогора» выживут. Лисы такое чувствуют. — она для убедительности интенсивно закивала, изо всех сил тараща глаза. — И даже не особо покалеченные будут.
— Ну ты врать! Если Ивану ногу оторвало! «Не особо покалеченные будут!» — передразнил я лису.
Айко как-то подобралась и снова перестала казаться девчонкой, приблизила свой нос к моему, глазки заблестели щёлочками:
— Ты реально ничего про меня не знаешь? Про возможности кицуне?
Выглядело и звучало довольно зловеще, но у меня сил на испуги совсем уж не осталось, так что я просто на неё таращился. Не дождавшись от меня особенных реакций, Айко торжественно заявила:
— Я могу вырастить ему ногу заново! Только это долго. — Она приняла нормальный вид и задумалась, выпятив губу. — Год где-то. Или два.
— Ого! А чего ж ты в боевики-то пошла? С такими умениями?
Она рассмеялась совсем уж беспечно:
— Так скучно же. Травки собери, правильно их приготовь. Потом заставь больного правильно их принять, а он капризничает. То лежать не хотят, то наоборот — нужные упражнения делать. А потом все претензии к кому? — Я понимающе кивнул, и Айко легкомысленно взмахнула рукой: — Ну их!
— Надо тебя с маман моей познакомить.
— А кто у тебя мама? — насторожилась она.
— Лучшая по Сибири травница, — с гордостью похвастался я. — Ну и медведица. Белая.
— Ах, как интересно! Очень интересно! Познакомь! Я только за!
— Только это, — урезонил