— Где ты столько заметок возьмёшь? — скептически усомнился в удаче затеи Иван, и тут к нашему столу, немного стесняясь, подошёл мехвод соседнего «Святогора»:
— Это вам, что ли, записки передавать?
— Давай-давай! — обрадовался Петя и деловито уточнил: — Про что?
— Как засаду устраивали на японский транспорт, да нарвались на трёх «Досанов».
— Но отбились? — живо спросил Серго.
— Конечно! Один положили, один пощипали. Да успели слинять, пока к ним подкрепление не подошло. Боюсь только, с ошибками там…
— Это не страшно, выправим! — Петя принялся читать, кивая, хмурясь и довольно хмыкая. Энергично потёр руки: — Отлично, отлично! А ещё какие новости есть? Награждения? Долгожданные письма из дома?
Витгенштейн попал в свою стихию! Агитация и информационная борьба!
До самого вечера к нам шли люди. Несли исписанные бумажки, рассказывали, обсуждали и смеялись. А Петя записывал, компоновал, приглаживал и по ходу дела сочинял совершенно дикий фельетон про японского генерала, страдающего без привычных ему деликатесов. И каждый раз, когда груз был уже в пути, русские иррегуляры потрошили очередной японский транспорт. Айко внезапно вызвалась нарисовать генерала, и старательно выводила рисунок, высунув от усердия язык. Генерал получился толстый и со свирепо выпученными глазами (подозреваю, что он имел под собой какой-то жизненный прототип, до того он вышел живой).
Досталось работы и нам, особенно Серго, у которого, оказывается, был очень красивый каллиграфический почерк.
Наутро наше творение заняло центральное место на фанерном щитке, прибитом рядом с кухней ради объявлений. Вокруг толпились казаки, читали, громогласно обсуждали каждую заметку, ещё более громогласно хохотали и дружно поздравляли каптенармуса Ефимыча, намедни получившего из дома весточку о рождении дочки. Четвёртой!
— Так ты ювелир, Ефимыч! — посмеивался повар, наполняя его котелок кашей. — Ты другой раз в отпуск поедешь, так и знай: портупею за этим делом не снимай, тогда точно мальчишка получится.
Я постоял, поглазел на всеобщий интерес, послушал, тоже получил порцию каши да пошёл к себе. За столом сидела Айко и задумчиво таращилась на разложенное перед ней небольшое полотенце. А на полотенце высилась кучка вкусностей: пара пряников, яблочко, кулёк орешков, ещё что-то…
— Эт чего? — спросил я, пристраивая на лавку бидон с кашей.
— Это ей казаки за генерала натаскали, — ответил за Айко Пушкин, растирающийся полотенцем у умывальника, — за нарисованного.
Лиса только глазками похлопала.
— М-м! Вишь, как народ твои художества уважает! — похвалил её я. — Талант!
Айко отрешённо взяла из кучки пряничек, откусила уголок и принялась задумчиво его жевать…
Газета была отмечена начальством, сфотографирована и даже пропечатана в настоящей фронтовой газете, которую нам доставляли обычно по субботам. Говорят, по примеру Витгенштейна и в других частях тоже появились боевые листки и стенгазеты. И понятно, что не один Петя был такой умный и понимал, что боевой дух войск надо обязательно поднимать. Но об этом чуть позже. А пока…
УДИВИТЕЛЬНЫЕ ГОСТИ
Тем утром Антон и Саня порадовали нас, что в вопросе постановки «Пантеры» на ноги осталось работ максимум дня на два-три.
— Так это же великолепно, господа! — обрадовался Иван. — Мы сегодня на рембазу с вами пойдём. Нам на «Святогоре» тоже кой-какие тесты нужно провести. Мотор новый поставили, а чего-то он дёргает машину. По-быстрому проверим, а там и вам поможем.
— Ага, прям три князя в моём шагоходе колупаться будут? — недоверчиво усмехнулся я.
— А почему нет, дорогой? Я, по-твоему, белоручка какая-нибудь? — поддержал Ивана Серго. И Пётр за его плечом сурово так кивнул:
— Чем быстрее «Пантеру» на ноги поставим, тем быстрее в совместные рейды ходить будем.
— Логично, конечно. Да я, в общем-то, и не против. Только оставлять лису в лагере одну — увольте. А на ремонтную базу я её тем более брать не собираюсь. Это ж катастрофа ходячая! Что-нибудь из любопытства открутит — ищи потом, глаза в кучу.
— Вот и побудешь один день с ней. Не развалишься, — менторски заявил Иван. — Хаген, ты с нами?
— Если Илья Алексеевич не против, я бы с удовольствием помог.
— Так мы, может, за сегодня и закончим тогда? — Антон вопросительно глянул на Пушкина, и тот кивнул:
— Запросто! Такой-то бригадой!
— Давайте-давайте, идите все! — проворчал я. — Бросайте меня на хозяйстве! Безжалостные люди.
— Неубедительно! — нахально заявил Иван. — Надо бы ещё потренироваться. Слезы́в голос добавить, что ли. И надрыва, надрыва побольше.
Потом меня обхлопали по плечам, и вся эта компания удалилась доделывать последние неисправности в «Пантере». А я остался с Айко.
Лиса на сегодня ещё ничего не учудила, поэтому пребывала в весёлом настроении — попа-то не болела! Она гремела посудой в обширном баке и что-то напевала по-японски тоненьким голоском. А я решил, пока есть возможность, книжки нужные почитать. Сунул мне Афоня парочку перед самым вылетом, сказал: полезно ознакомиться.
Одна «Каталог новейших торгово-транспортных воздушных судов во всеми спецификациями». А вторая: «Краткий экономический курс управления имением с описанием различных типов хозяйствования». С герцогством-то своим я ж так и не разобрался! А там по любому кого-то нанимать надо, чтоб жили, за порядком следили. Оно, конечно, замок тот муравей на себе унесёт. А даже если избу без человека оставить на сезон — гнить начнёт. Так что пока мне с того герцогства только проблемы всякие! Кроме того, у меня ведь имелось имение вполне средней руки — в Карлуке. И в придачу новое, огромаднищее, к которому я вообще не знал, как подступиться. А времени, пока геологическая экспедиция предоставит подробный отчёт и надо будет приступать к каким-то работам, оставалось всё меньше.
Вот и корпел над планами да выкладками, разбирался. Сидел за столом, читал, пока глаза в кучу не съехались.
И вдруг со стороны соседей тихий такой звук, как будто шампанское там открыли, пробку рукой придерживая. Айко сразу замерла, обернувшись в ту сторону и насторожившись вся, словно струна. О! И с другой стороны, ещё тише.
Лиса что-то пискнула по-японски и кинула в меня заклинанием, которое я (на полном автомате!) принял на щит. Красноватые блики расползлись по моей синеватой защите, и теперь я был словно в двойном коконе. Японка на меня, впрочем, не смотрела, а совершенно по-звериному поводила носом из стороны в сторону, напряжённо приглядываясь к окружающим нас кустам. Пык! На площадку перед самым столом упал небольшой цилиндрик и закрутился,