И замолчала, глядя в лицо таксиста.
Взрослый солидный мужчина плакал. Вернее, не то чтобы плакал, просто слёзы бежали у него из глаз, как бы сами по себе бежали, перемешиваясь с каплями дождя…
– Что, ухо? – встревожено спросила Ольга, вновь раскрывая сумочку. – Опять?
Таксист отрицательно мотнул головой.
– Дочка у меня! – проговорил он хрипло и почти невнятно. – Десять лет ей…
Он замолчал, умоляюще глядя на Ольгу, и та, наконец, всё поняла.
– Что с дочкой?
– Лейкоз у неё… Тяжёлая форма…
В глазах у таксиста была такая мольба и такая вера в чудо, что Ольга невольно отвела взгляд.
– Предлагают лечение в Германии, – торопливо заговорил таксист, словно опасаясь, что Ольга сейчас повернётся и уйдёт. – Но за это надо платить, а мы… нам таких денег вовек не собрать! Я ведь доцент, преподаю в университете… а по ночам извозом вот пытаюсь заняться. Только конкуренция огромная, много не заработаешь… а дочка, ей врачи больше чем полгода, вообще, не дают…
Он замолчал, продолжая умоляюще смотреть на Ольгу.
– Я ведь не врач, – растерянно проговорила Ольга, – я… поймите меня правильно! Я вам сочувствую, очень даже сочувствую, но я ведь…
Плечи таксиста как-то сразу поникли. Он вздохнул, повернулся и, сгорбившись, медленно побрёл назад, к машине.
– Я даже не знаю, что это такое, лейкоз! – отчаянно закричала Ольга ему в спину. – Слышала, что есть такое что-то… и всё! Как я смогу вылечить то, чего даже не знаю?!
А таксист уже садился в машину.
– Ладно, поехали! – закричала Ольга, вновь бросаясь к машине и тщетно пытаясь на бегу закрыть непослушный свой зонтик. – Далеко хоть ехать?
* * *
Худенькая, наголо остриженная девочка лежала в кровати, и в больших глазах ребёнка было что-то совсем даже не детское. Девочка понимала и свою обречённость, и бессилие родителей хоть чем-то помочь ей, и безмерное их отчаянье от собственного своего бессилия…
Она всё-всё понимала, эта, не по годам мудрая девочка…
– Привет! – сказала Ольга, неловко присаживаясь на самый краешек кровати. – Тебя как зовут?
– Лена, – проговорила девочка тихо, еле слышно. – А вас?
– А меня – Оля!
Ольга ободряюще улыбнулась девочке и та тоже невесело улыбнулась ей в ответ.
– А по отчеству как? – спросила девочка Лена. – Взрослых надо всегда по имени-отчеству называть.
– Вот ещё! – как можно более бодро проговорила Ольга, рассеянно осматриваясь вокруг (впрочем, смотреть тут было абсолютно не на что: маленькая комнатка весьма небогатой квартиры). – Рано мне ещё по имени-отчеству называться! Зови меня просто… просто, Ольгой. А я тебя Леной звать буду. Или нет, лучше – Леночкой. Договорились?
Девочка кивнула утвердительно. Потом она протянула руку и несмело дотронулась тоненькими своими пальчиками до Ольгиной ладони.
– Вы хотите помочь мне, да?
Теперь уже Ольга кивнула ей и, отвернувшись в сторону, быстренько вытерла ладонью глаза, ставшие подозрительно влажными.
– Я тебе помогу! – поспешно проговорила она, вытаскивая из сумочки очки. – Я тебе обязательно помогу! Обязательно!
Скрипнули двери. Ольга обернулась и увидела позади себя женщину. Это была мать девочки, Ольга мельком заметила её ещё в прихожей, и уже там они как-то сразу не показались друг другу. Какая-то взаимная антипатия у них сразу же возникла, если не сказать большего…
– Я не помешаю? – спросила женщина хмуро и с каким-то даже вызовом. – Ничего, если я тут постою?
Ольга нахмурилась и вновь спрятала очки в сумочку. Девочка Леночка с тревогой посмотрела на Ольгу, потом перевела взгляд на мать.
– Лучше вы там постойте! – сказала Ольга, улыбаясь и стараясь говорить как можно более спокойно, даже приветливо. – С той стороны. Вы мне и в самом деле будете немного мешать!
– Вот как?! – женщина тоже улыбнулась, но улыбка у неё вышла язвительной, недоброй какой-то. – И чем же, интересно, я буду вам так мешать?!
– Мария! – послышался снаружи напряжённый голос доцента-таксиста. – Выйди сюда!
– Зачем?!
– Выйди, я сказал!
Женщина вышла, окинув напоследок Ольгу уничтожающим прямо-таки взглядом. Ольга ответила ей почти таким же, потом, когда за женщиной захлопнулась дверь, она вздохнула и вновь повернулась в сторону девочки Леночки.
– Не понравилась я твоей маме!
– Вы её простите, – проговорила девочка негромко. – Она, вообще-то, хорошая. И приветливая! Это она из-за меня такой стала… понимаете?
– Понимаю! – Ольга улыбнулась девочке и вторично вытащила очки из сумочки. – Да не переживай ты так, видишь – я ни капельки даже не обиделась!
– Понимаете, мама не верит во всех этих народных целительниц, она их шарлатанками называет! – шёпотом сообщила Ольге девочка. – А папа то одну привезёт, то другую. Позавчера шептуху какую-то привёз… она – то пошепчет, то водой вокруг себя сбрызнет. Полчаса пошептала – пятьдесят долларов за это взяла…
Девочка замолчала и как-то очень по-взрослому вздохнула.
– А вы что, тоже шептать будете?
– Нет, я шептать не буду! – сказала Ольга, торопливо надевая очки. – И водой тоже не буду брызгать, это я тебе обещаю! А теперь ложись так, чтоб тебе было удобно, закрой глаза и не шевелись! Хорошо?
– Хорошо! – тихо, еле слышно проговорила девочка. – Не буду шевелиться!
– И глаза не открывай! Ни в коем случае не открывай глаза!
Она встала и сдёрнула с девочки одеяло.
В ярко освещённой комнате хрупкое тельце девочки выглядело теперь сплошным пульсирующим пятном. Вернее, почти сплошным, ибо это было, скорее, не пятно даже, а некое сложное переплетение превеликого множества толстых и тонких алых нитей… пульсирующих нитей…
И никаких следов спасительной зелёной линии! Хотя, нет… вот же она, появилась, тоненькая, еле заметная…
– Давай же, давай! – прошептала Ольга, и тоненькая зелёная ниточка стала едва заметно утолщаться – Давай же, ну!
Зелёная нить сжимала алое зло, но это давалось ей ох как нелегко. Зло пыталось вырваться из окружения… оно вдруг с удвоенной силой принялась пульсировать…
– Больно! – тоненьким голоском вскрикнула вдруг девочка. – Мне больно!
– Я знаю, что больно! Потерпи, маленькая моя! Потерпи! Немного уже осталось!
Девочка стонала, сквозь крепко сжатые зубы, её худенькое тельце билась в жесточайших судорогах, но она больше не кричала. И глаз не открывала, наоборот, ещё крепче их зажмурила.
А Ольга уловила вдруг торопливое шлёпанье босых ног по коридору… всё ближе, ближе! Шум борьбы, потом дверь затряслась под чьим-то неистовым напором.
Ясно было, что мать девочки пытается ворваться в комнату, а отец её изо всех сил удерживает…
– Не впускай её сюда, такую твою мать! – рявкнула Ольга, даже не оборачиваясь в сторону двери. – Попробуй только впустить!
Зелёная нить теперь надёжно сжимало алое зло… оно было совсем уже крошечным, это зло, с кулак, не больше… оно