– Мы хотим тебе помочь! Янтунен давно нас изводил, и сегодня мы первую ночь сможем спать спокойно. Вот тебе карта – с её помощью ты доберёшься в безопасное место. И фонарик. И компас – на случай, если собьёшься с тропинки. Спасибо! Счастливого пути!
Лошадь растрогалась. Она наклонилась, взяла фонарик, карту и компас и очень вежливо поблагодарила. А потом чихнула. Прохладный ночной ветер уже давно щекотал пёрышком её нос.
Этот чих опрокинул Мышь на землю. Она вскочила, возмущённая:
– Просто скандал! Так-то платят за добрые дела? Убирайся отсюда сейчас же, дылда, уродина противная!
Лошадь повесила повинную голову:
– Я ведь не нарочно! Это нечаянно так вышло! – И опять чихнула.
Чёрная Мышь упала на колени, придерживая обеими руками шляпу.
– Я больше не выдержу, – стонала она. – Прочь. Исчезни. Прощай. И никогда больше не приходи. И зачем я только взялась тебе помогать?!
Лошадь была смиренница. Она послушно повернулась, чтобы уйти, взмахнула хвостом – и повалила остальных мышей. Заметив это, Лошадь не стала медлить, а опрометью кинулась прочь. Успокоилась она только в лесу. Остановилась под большой елью, включила фонарик и начала изучать карту. Сперва нашла тропинку. «Потом должно быть болото, за болотом большой валун, а сразу за ним – сенной сарай. Там, наверное, можно заночевать, – размышляла Лошадь, – а утром опять в дорогу. Может быть, всё ещё обернётся к лучшему».
Лошадь попыталась определить направление по компасу, она долго с ним провозилась, но ничегошеньки не поняла. С тем и отправилась дальше по тропинке, – в конце концов, сеновал сам найдётся. Луна время от времени появлялась над лесом, но потом скользнула за тучу и исчезла совсем. Мир потемнел. Карманный фонарик не слишком-то ярко его освещал. И тут тропинка стала медленно проваливаться.
«Это, наверное, болото», – догадалась Лошадь; её душу и сердце охватил томительный страх. Она решила преодолеть себя и продолжала идти вперёд, но каждый шаг уводил всё глубже в чёрный засасывающий мрак.
«А вдруг я заблудилась и иду прямо к погибели? Скоро мне будет не вытащить ног из этой жижи!» Она остановилась. И подумала о маме.
Луна объявилась из-за тучи, облила всё вокруг мягким сиянием, и Лошадь увидела невдалеке огромный валун.
– Вперёд! – приказала она ногам и напрягла все силы. – Там должна быть сухая земля!
Тропинка постепенно подымалась, копыта уже ступали по твёрдой земле, и наконец Лошадь оказалась возле валуна. Она выдыхала пар в холодный ночной воздух. Спасена! Не может быть!
Она не верила своим глазам: из-за валуна виднелось что-то вроде сарая. В точности как обещала карта.
Лошадь дотащилась до сарая и заглянула внутрь. Там витал волнующий чудесный запах клевера и тимофеевки. Лошадь легла на бок в сенный ворох, глубоко вздохнула – и заснула, как младенец.
3
Лошадь проснулась оттого, что захотелось есть. Во сне она уплетала всё подряд – от тимофеевки до клубники с молоком. Лошадь поднялась и огляделась. Было уже светло, и когда она прислушалась, то ей показалось, что лес снаружи свистит, как сотня птиц с одинаковым голосом.
«Должно быть, сейчас весна, – подумала Лошадь, – птицы весной поют». Она выглянула наружу и разочаровалась: в лесу не было ни единой птички, слышался только ровный, сильный гул ветра в ветвях деревьев. Лошадь замёрзла и принялась расхаживать взад-вперёд, чтобы согреться. Голод одолевал всё сильнее.
Она пригляделась к месту своего ночлега и вдруг сообразила, что спала в ворохе настоящего сена!
– Вот это случай, – удивилась Лошадь, – я ведь могу съесть свою постель!
Она ухватила порядочный пук сена, другой, третий… Челюсти мололи вовсю, а глаза сияли счастьем.
Но когда голод был утолён, вернулась тишина, а с нею – странное неуютное чувство. Лошадь вспомнила свой дом, одеяло, книги. Вспомнила, как бурчал холодильник и потрескивала в холодные дни батарея. А какая мягкая была там постель!
«И зачем я ушла из дому, – расстроилась Лошадь, – мне теперь никогда уже не вернуться обратно! Снова идти мимо Янтунена я не решусь – кто знает, какие он там плетёт козни. А другой дороги нет. Буду остерегаться людей!» – решила Лошадь, сердито фырк нув. И снова прислушалась: в ушах стоял только ровный шум дождя. Капли стучали по крыше сеновала. И она заплакала; хорошо ещё, что не начала громко всхлипывать.
– Что мне теперь делать, – шептала Лошадь, – куда же идти? Что со мной будет – с несчастной, одинокой и бедной маленькой лошадкой?
Лошадь слушала собственные причитания, и ей становилось всё грустнее.
– Чего ты плачешь? – послышался тоненький голосок откуда-то с пола. Лошадь так испугалась, что даже попятилась.
– А ты где? – спросила Лошадь, пытаясь разглядеть, кто это, но в сарае никого не было. Правда, рядом с Лошадью лежала кучка яблок, которую она раньше не заметила, но яблоки ведь не разговаривают. А эти разговаривали, да ещё и шевелились в придачу. Кучка потихонечку пододвинулась к самым ногам Лошади, и, покуда она, ничего не соображая, разглядывала яблоки, из-под них высунулось маленькое чёрное рыльце с глазами-пуговками. И яблоки сказали:
– Я не какая-нибудь говорящая куча яблок, а Ёжик! Этой осенью уродилось так много яблок, что, пока я пробегал ночью по саду, ветер вон сколько их натряс мне на спину! Счастье ещё, что я жив остался! Теперь вот не могу снять их с иголок. Но это тебя, конечно, не интересует. – И Ёжик вздохнул. – Чего ради ты станешь мне помогать?
Лошадь подумала немножко. Для начала она понюхала яблоки, осторожно потянула одно зубами и нечаянно съела. Какое же оно оказалось чудесное – терпкий свежий вкус холодил во рту. Белый налив!.. Лошадь съела ещё одно… Антоновка! Вне всякого сомнения! Третье было неизвестного сорта, но тоже вполне съедобное. Лошадь не успела и глазом моргнуть, как слопала все яблоки со спины Ёжика. Чуть было и его не слопала.
– Смотри меня не проглоти, – предостерёг Ёжик, – а то как взъерошу иголки – ни за что не вытащишь из глотки! И вообще, держись-ка лучше подальше.
– Извини, – сказала Лошадь, – просто яблоки были такие вкусные! Я очень давно не ела яблок.
Тут Лошадь вспомнила, как когда-то, ещё жеребёнком, заблудилась в яблоневом саду. И так расчувствовалась, что стала рассказывать Ёжику, как и почему она очутилась на сеновале.
Ёжик слушал, опасливо поглядывая на неё: он не привык вот так, ни с того ни с сего, дружиться с незнакомыми. Но история Лошади тронула его.