«Теперь остался один Ёжик, – подумала Лошадь. – Но где же он, в самом деле?»
В доме было угнетающе пусто.
«Ну конечно! Ёжик тоже ушёл, – решила она, – и, наверное, не захотел ничего сказать, потому что боялся, что я обижусь. Вот оно как».
Лошадь начала искать письмо. Она была уверена, что в каком-нибудь знакомом уголке отыщется листок белой бумаги, где вначале написано: «Дорогая, любимая Лошадь…»
«Но если письмо найдётся, то как же я его прочту? – вспомнила она. – Сначала мне надо добыть очки! Скорее в магазин, а потом назад – искать письмо!»
Лошадь опрометью бросилась в сарай. На лыжемобиль – и вперёд!
Она завела мотор. Лыжемобиль с трудом двинулся и почти сразу остановился как вкопанный. Лошадь недоумевала. Она открыла капот и заглянула внутрь, но тут же и захлопнула. Без Вороны нечего и пытаться! Вдруг её взгляд упал на лыжи, и она всё поняла.
Снега-то ведь нет, значит пришло время колёс! Но теперь автомобиль и ни к чему – в магазин можно запросто сбегать. Очки ведь ничего не весят.
И Лошадь во весь опор помчалась в магазин.
Проскакав немножко, она остановилась отдышаться и заметила опять нечто новое: голый лиственный лес превратился в птичий базар и робко зазеленел.
На краю канавы цвели жёлтые шарики; в просветах между мхом и кустарником невинно мигали глазки подснежников. А свежая трава! Лошадь понюхала и ухватила порядочный клок. Бывает ли что-нибудь лучше! И Лошадь хватанула ещё. И во рту у неё оказалась целая куча земли.
Лошадь долго отфыркивалась и хлебала воду прямо из канавы.
«У жадины жалкая жизнь, – вспомнила она скороговорку. – Побегу-ка я лучше прямиком в магазин. А трава за это время немножко подрастёт».
В магазине, кроме торговца, были только молчаливые товары. Похоже, что им было там очень одиноко. Торговец удивлённо воззрился на Лошадь:
– Того… Одни, стало быть, пожаловали? А сыры-то где?
– Да, одна, – отвечала Лошадь. – Изготовитель сыров поменялся – вас скоро известят. А у меня сейчас дело поважнее. Есть ли… – тут Лошадь громко сглотнула, – найдутся ли у вас на складе очки? Лошадиного размера. В крайнем случае обыкновенные тоже сойдут.
Торговец почесал затылок. И ещё раз подумал, что в жизни не встречал существа удивительнее Лошади. Дома у них был когда-то баран Йозеф, который носил шляпу и ел за столом со всеми, но он всё же не разговаривал, а только блеял. И Торговец, отдуваясь, принялся рыться в коробках.
Вскоре на столе выросла куча всяких вещей: карандаши, резинки, тесьма, иголки, два финских ножа и аптекарские весы. Но ничто из этого хлама не напоминало очки. Торговец снова почесал в затылке. И наконец вытащил откуда-то связку запылённых солнечных очков. Они, видимо, дожидались покупателей последние десять лет.
Лошадь торопливо напялила очки. Мир нисколечко не прояснился, а, напротив, окончательно потемнел. Какое разочарование! Что это за очки, раз они, наоборот, мешают видеть! Раздосадованная Лошадь швырнула солнечные очки на прилавок и впала в уныние.
«Мне ничего никогда не удаётся, – горевала она, – скоро останется один выход – колбасный завод!»
И Лошадь погрузилась в жалость к самой себе – глубокую и тёмную, как глаз лесного озера.
Торговец увидел, что Лошадь переживает, и ему стало жаль её. Он ещё разок поднапряг память. В вещах, оставшихся от его дедушки, был старый очечник, в котором вполне могли находиться очки. Торговец поднялся на чердак и мигом вернулся. В руках он вертел что-то весьма знакомое.
– Очки! – обрадовалась Лошадь. – Круглые. Лошадиного размера. Ой, хоть бы они мне подошли!
Лошадь осторожно надела их. Далёкий лес скрылся в тумане; мир съёжился до размеров комнаты. Но газета, которая проводила свои летние каникулы, валяясь на прилавке, теперь не была просто серым куском бумаги: буквы возвратились и замерли на своих местах. Лошадь снова могла читать!
Она и прочла всю газету – от корки до корки. «Жеребец Герцог – победитель соревнований».
«Не знаю такого, – подумала Лошадь, – должно быть, новичок. Невозможно представить, но это правда – я в очках! И опять читаю!»
Лошадь крепко обняла продавца. Тот окаменел от изумления и даже забыл попросить деньги. А потом было уже поздно, потому что Лошадь умчалась: раз! – и перелетела через забор. Очки она предусмотрительно спрятала в футляр, а футляр – на дно кармана.
Теперь ей нужно было во что бы то ни стало найти Ёжикино письмо, и Лошадь неслась всё быстрее. Галопом подлетела она к молокозаводу и остолбенела: посреди двора стоял Ёжик и горько рыдал. Какой же он был маленький и беспомощный!
– Стой! Эй, погоди! – крикнула она. – Что случилось? Тебе помочь?
– Мне никто не может по-мо-очь, – всхли пывал Ёжик, глядя в землю: он стыдился заплаканных глаз. – Я остался совсем один. И Лошадь тоже ушла-а-а! Никто здесь больше не жи-вё-ё-ёт! Уходи и ты от-сю-да-а-а, кто ты ни есть!
– Но я же здесь! Я, Лошадь. Именно та, что здесь жила. Никуда я не ушла. Ах да, я ведь бегала в магазин за очками. Я снова вижу буквы и могу читать! Теперь могу даже домой вернуться! Ты хоть взгляни – это ведь я!
Ёжик шмыгнул носом и бросил на Лошадь недоверчивый взгляд. И только через несколько мгновений до него дошло, что перед ним действительно Лошадь. Настоящая, единственная, неповторимая Лошадь!
– И даже улыбчивая Лошадь, – добавила она, осклабясь до ушей: так тепло стало у неё на сердце.
Она была настолько поглощена радостью, что не успела посвятить Ёжика в свои планы.
«Домой! Почему бы и нет – все ведь отправились по домам. И я отправлюсь, – воодушевилась Лошадь, – дом меня уже ждёт!»
Лошадь носилась из одной комнаты в другую, собирая вещи.
– Я и в самом деле ухожу, – приговаривала она, охваченная необъяснимым восторгом, – хотя и здесь было хорошо… Уррра-а-а!
И она было рванулась вперёд, как ветер. Но тут заметила Ёжика. Вернее, его взгляд – печальный, разочарованный и растерянный. И поняла, что Ёжик сейчас останется один-одинёшенек. И закричала:
– Ёжик, идём со мной! Отправимся ко мне домой, там хватит места и для тебя. Под крышей есть маленькая комната. А в саду – высокая трава, где ты сможешь шебуршить сколько угодно. Я буду наливать для тебя молоко в блюдечко. И у тебя будет работа – змей отгонять. А по вечерам будем вспоминать прошлое.
– Ты что, в самом деле хочешь взять меня с собой? – недоверчиво спросил Ёжик. – Я