Лошадь с Собакой почти внесли растерянных детей в кабину, и в ту же минуту лыжемобиль, жужжа, понёсся вперёд. Ёжик стоял, глядя ему вслед, и думал: «Маленькие дети, голодные, без мамы… Жили, как все, – дни шли за днями, из них вырастали годы, длинные, как дороги. А у детей даже не каждый день бывала еда».
И от этого сердце Ёжика готово было разорваться.
18
Когда утром Лошадь вышла во двор, то почувствовала, что снег, лес и кусты будто ждут чего-то. Снег стал низеньким, маленьким, слежавшимся. Ели всплёскивали освободившимися от снега руками, и влажный ветер проносился сквозь душу Лошади. Где-то вдалеке зашуршало.
«Дождь, – вспомнила она, принюхиваясь. – Добро пожаловать, дождик!»
На голову Лошади упала капля, вторая, третья… Шум усиливался. Сначала капли падали редко, как давнишние мысли, а потом на Лошадь обрушился настоящий ливень. Она забежала в дом и стала смотреть в окно. Струи дождя перечеркнули пейзаж: дождь стал ровным, долгим, вечным. Проснувшись среди ночи, Лошадь услышала однообразный стук капель по крыше.
– Спокойной ночи, дождь! – тихо сказала Лошадь, но дождь не отвечал, а всё лил и лил. Она повернулась на другой бок и постаралась заснуть. Тяжёлое дыхание коров в конце концов укачало её.
На следующее утро дождь всё ещё шёл. Снег посерел, стволы деревьев блестели совсем по-иному, чем раньше. Лошадь заметила, что опушка леса вдруг окрасилась в серые, красноватые, сиреневые цвета. В полевых канавах торопливо журчала вода. Она бежала в реку, пруд, озеро, в море, а потом опять в небо, чтобы стать дождём. Лошадь смотрела на воду и пыталась вообразить – каково быть каплей.
«Наверное, и поговорить недосуг, когда такая спешка, – думала она. – Навряд ли даже чаю успеешь выпить».
И она пошла к Ёжику – попросить чашечку чаю. В конце концов, хорошо быть лошадью. Молчаливый Ёжик смотрел на тлеющие угли. Он опять грустил, потому что бегать на лыжах больше нельзя было – слишком мало снега. И ещё одно его угнетало. Он вспоминал детей, их серьёзные глаза, в которых совсем не было радости. Хотя Лошадь с Собакой ещё раз отвезли им еду, Ёжик переживал. Что-то нужно придумать, говорил он себе, найти настоящий выход. Но какой? Он размышлял уже не один день.
– Чай кончился, – безучастно сказал он Лошади, – но я могу сварить какао. На складе есть. И молока много.
Лошадь никогда даже не слыхивала про какао. И когда перед ней задымился коричневый напиток, она постаралась изо всех сил сохранить присутствие духа. Неужели настоящей лошади необходимо пить жидкость такого цвета?
Но испытующий взгляд Ёжика заставил её решиться. Лошадь состроила гримасу, отхлебнула – и изумилась. Горячо и вкусно!
– Спасибо! – поблагодарила она и присела рядом с Ёжиком. – Честно говоря, я бы не поверила.
Наступила пауза.
– Там, между прочим, дождь идёт, – заявила Лошадь, чтобы разогнать тишину.
– Знаю, – отвечал Ёжик. – У меня ведь тоже уши есть.
Они сидели молча и слушали. Откуда-то издалека донёсся замирающий шум, потом и он смолк. Стало совершенно тихо.
– Дождь перестал, – сказал Ёжик и вдруг приподнял голову. – Мне кажется, я знаю, что это означает.
– Что? – полюбопытствовала Лошадь.
– Весна наступила – вот что. На дворе, наверное, весна.
Лошадь отворила дверь. Ёжик был прав. Свежий воздух, неожиданно новый и дурманящий, ворвался снаружи; от усталости не осталось и следа. На Лошадь повеяло нежным теплом. Она принюхалась и принялась носиться взад и вперёд по полю. Последние островки снега таяли на глазах, и казалось, что влажная земля в одно мгновение готова вырастить килограммы сена.
– Весна, урра-а! – закричала Лошадь. – Земля растёт!
Она помчалась прямиком к своим грядкам. Где-то там, под землёй, консервные банки уже пускают осторожные ростки. И скоро на поверхности покажутся первые робкие побеги. Лошадь запыхалась от радости – каким чудесным, оказывается, может быть мир!
Потом она кинулась в дом – позвать всех встречать весну. Клубничка и Черничка поглядели на неё снисходительно, как на ребёнка.
– Что за невидаль – весна? – вежливо поинтересовалась Черничка, но Лошадь её не слушала. Она уже колотила в дверь Собаки, она вопила в норку Мыши весеннее приветствие:
– К нам весна, весна пришла – стала Лошадь весела! – и ещё громче: – Все на улицу гулять, к нам весна пришла опять! Убежала прочь зима, Лошадь видела сама! Снег сбежал, поют поля – наша, наша вся земля! – И пустилась в пляс.
– Бедняга Лошадь, – проворчала Клубничка, – стихоплёт несчастный. Видать, ей кирпич на голову свалился.
Но, выбравшись-таки на улицу, коровы вмиг преобразились. Клубничка понеслась вдоль обочины, взбрыкивая задними ногами, а Черничка замычала, затрубила и принялась бодать торф. Теперь пришла очередь Лошади удивляться: считают себя благовоспитанными дамами – и такое поведение. Она только головой покачала.
Одна Собака не разделяла всеобщего восторга. Позже, когда, устав веселиться, все собрались за обедом, Лошадь заметила, что Собака печальна и задумчива. Она смотрела куда-то в пространство и время от времени тяжело вздыхала.
«Верный друг Собака, – думала Лошадь, глядя на неё с нежностью. – Она о чём-то грустит, но это скоро пройдёт».
Собака поймала взгляд Лошади и очнулась:
– Я тут подумала… ведь мне когда-нибудь нужно… – И она опять смолкла.
Лошадь вопросительно взглянула на неё:
– Что-что? Я не расслышала!
– …нужно уходить… – твёрдо повторила Собака, глядя Лошади в глаза. – Зима кончилась. Скоро лес просохнет. И тогда Пожарному Сторожу понадобится моя помощь. Он уже ждёт, когда я приду. Я знаю.
Лошадь остолбенела. Она, правда, предвидела такое – но чтобы так вдруг? Что теперь с ними будет, кто же будет коров доить? Кто будет вырезать из дерева фигурки? Кто будет другом, каким бывает только Собака? Конечно, остаются ещё Ёжик, Мышь, Ворона и коровы… но всё-таки. Не станет чего-то очень важного. Лошади стало грустно. Буйная весенняя радость стекла на землю и превратилась в лужицу, которая тут же испарилась.
– Я догадываюсь, о чём ты думаешь, – обратилась к ней Собака. – Мы хорошо провели вместе зиму, и мне трудно уходить. Но Пожарный Сторож уже старый человек, – тут Собака перевела дыхание, – и навряд ли ему доведётся увидеть ещё много вёсен или зим. Он нуждается во мне сейчас. Когда-нибудь потом, когда пройдёт время, мы, может быть, опять заживём вместе.
– Да, – отвечала Лошадь, повесив голову, – да, конечно. Всё правильно.
Она понимала, что против воли Собаку не удержишь. Собака уйдёт, когда