Сталин перевел Ворошилова в Москву руководить столичным военным округом. В январе 1925 года сделал заместителем наркома по военным и морским делам. Возможно, Климент Ефремович долго бы оставался замом у талантливого военачальника Фрунзе, но Михаил Васильевич скоропостижно скончался после неудачной операции.
Уже 6 ноября 1925 года Ворошилова утвердили наркомом по военным и морским делам и председателем Реввоенсовета СССР. На ХIV съезде партии он стал членом Политбюро ЦК и вошел в узкий круг вождей, которые принимали все ключевые решения.
Через 3,5 года, 15 июля 1929 года, Политбюро, выслушав доклад Ворошилова, приняло Постановление «О состоянии обороны в СССР». Главная цель: Красная армия должна «по численности – не уступать нашим вероятным противникам на главнейшем театре войны, по технике – быть сильнее противника по двум или трем решающим видам вооружения, а именно – по воздушному флоту, артиллерии и танкам».
Ставилась задача создать в течение двух лет опытные образцы артиллерии, крупнокалиберных пулеметов, всех современных типов танков и бронемашин и добиться их внедрения в армию. Появилась должность начальника вооружений Красной армии. Первым новое управление возглавил Иероним Петрович Уборевич, один из самых талантливых советских военачальников. Через два года его сменила еще более известная фигура – будущий маршал Михаил Николаевич Тухачевский.
Контуры грядущей войны были предметом споров и дискуссий. Смелое воображение некоторых теоретиков в тридцатые годы рисовало им картины поля боя, где решающую роль играет супероружие. Но реальные возможности боевых машин тех лет были настолько ограничены, что разговоры о господстве танков и авиации на поле боя воспринимались как фантазерство.
Главным энтузиастом танкостроения стал Владимир Кириакович Триандофилов, заместитель начальника Штаба Красной армии. Он прошел Первую мировую, в Гражданскую командовал полком и бригадой, получил орден Красного Знамени. Он убежденно говорил о том, что будущая война будет носить совершенно иной характер и ее исход в значительной степени определит широкое использование боевой техники.
Триандофилов предложил сформировать в Московском и Белорусском военном округах первые мотомеханизированные бригады. Он считал, что важнейшая задача Красной армии – отрабатывать взаимодействие пехоты, артиллерии, танков и авиации. Доказывал, что победу в будущей войне принесет мощный удар танковым кулаком при поддержке артиллерии и штурмовой авиации.
Когда Триандофилов убеждено говорил о будущей войне как о «войне моторов», он выступал против могущественных кавалеристов, занимавших ведущие позиции в армии. Его высокая должность позволяла ему успешно отстаивать свои взгляды. Увы, Триандофилов погиб 12 июля 1931 года в авиационной катастрофе и был похоронен у Кремлевской стены. Но импульс к развитию танкостроения уже был дан.
В 1934 году, 20 июля, Наркомат по военным и морским делам переименовали в Наркомат обороны СССР. В сентябре 1935 года Штаб РККА стал Генеральным штабом. В том же году в Красной армии появились офицерские звания, что еще недавно казалось неприемлемым. Большевики после революции декларировали равенство всех военнослужащих, демонстративно отменили звания и знаки различия. Но в повседневной армейской жизни нужно отличать рядового бойца от командира. 16 января 1919 года Реввоенсовет ввел «знаки различия командного состава РККА по занимаемым должностям». На рукаве гимнастерки и шинели появились геометрические фигуры – треугольники для младшего командного состава, квадраты для старшего и ромбы для высшего комсостава. Квадраты в армейском обиходе стали именовать «кубарями», ромбы – «шпалами». В 1922 году ввели нарукавные клапаны, на которые нашивались знаки различия, а в 1924-м – петлицы. Кадровая армия нуждалась в строгой и понятной воинской иерархии. 23 сентября 1935 года «Правда» опубликовала постановление ЦК и Совета народных комиссаров СССР «О введении персональных военных званий начальствующего состава РККА».
В Красной армии появились лейтенанты, старшие лейтенанты, капитаны, майоры, полковники и маршалы Советского Союза. Первыми это звание получили командующий Особой Дальневосточной армией Василий Константинович Блюхер, инспектор кавалерии РККА Семен Михайлович Буденный, нарком обороны Климент Ефремович Ворошилов, начальник Генерального штаба Александр Ильич Егоров, заместитель наркома обороны Михаил Николаевич Тухачевский. Появились новые знаки отличия – на петлицах и на рукавах. Маршалы носили на петлицах и на рукавах большие звезды. Высший командный состав – «ромбы», старший офицерский состав (от капитана до полковника) – «шпалы», младший – «кубики», младшие командиры (сержанты и старшины) – треугольники. Все эти геометрические фигуры сохранялись до 6 января 1943 года, когда Сталин восстановил погоны.
Вот только вернуться к генеральским званиям тогда не решились. Генералы устойчиво ассоциировались с царской и Белой армиями. Старшие офицеры получили звания, напоминающие занимаемую должность: комбриг, комдив, комкор, командарм 2-го ранга, командарм 1-го ранга… Все это рождало путаницу.
В апреле 1940 года проходило заседание главного военного совета, обсуждались итоги войны с Финляндией. Когда выступал комбриг Степан Ильич Оборин, начальник артиллерии 19-го корпуса, Сталин неожиданно спросил его:
– Надо ли восстановить звание генерала?
Комбриг охотно поддержал эту идею:
– Для поддержания авторитета нашей Красной армии и великой страны считаю, что нужно ввести генеральское звание. Чем мы хуже других?
Новые звания ввели Указом Президиума Верховного совета СССР от 7 мая 1940 года. Сохранялись специальные звания только у высшего политического состава. Политработники получили обычные для армии и флота звания лишь в 1942 году. Бригадные, дивизионные, корпусные и армейские комиссары стали генералами.
Впрочем, вожделенные генеральские погоны достались не всем. Например, заместитель начальника Политуправления Южного фронта бригадный комиссар Леонид Ильич Брежнев, будущий глава нашей страны, при аттестации 15 декабря 1942 года стал всего лишь полковником. Погоны генерал-майора он получил только 2 ноября 1944 года.
«Нас к победе ведет Ворошилов»
Ворошилов вел себя уверенно и непринужденно.
Стоя на трибуне партийного съезда, шутил с залом:
– Я позволю себе, товарищи, назвать вам некоторые цифры, из которых вы мало что поймете (в зале взрыв смеха), но лучше сказать вам хоть что-нибудь, чем ничего.
Он приводил цифры быстрого роста военной промышленности. Зал, как положено, горячо аплодировал.
Ворошилов продолжал шутить:
– Я прошу президиум засчитать мне время, идущее на хлопки: тут будут все время хлопать, а мне сказали, что я имею только полтора часа.
Зал восторженно смеялся.
Ворошилова повсюду встречали с почетом. На съездах, митингах и собраниях, особенно в вооруженных силах, звучали призывы:
– Да здравствует наш славный вождь, первый командир и красноармеец – товарищ Ворошилов!
И зал взрывался аплодисментами, как тогда писали, «переходящими в овацию».
Климент Ефремович не был человеком хитрым и коварным. Скорее, ему было свойственно некоторое простодушие. И его восхищение вождем было искренним. Он от души восторгался умением Сталина руководить страной.
Климент Ефремович охотно принимал на себя и обязанности, связанные с руководством учреждениями культуры и искусства. Ворошилов был председателем комиссии, которая руководила