– А вот этого я пока и сам не знаю, – вздохнул сотник, которому такое положение вещей явно было не по нутру.
– Ну, Персию мы, пожалуй, пройдём. Там сейчас персы больше друг дружкой заняты, чем еще какой заботой. А в Сирии как? – подумав, задал Матвей следующий вопрос.
– Там у них тоже весело. Хоть вроде и единоверцы, а друг дружку режут так, что и сказать страшно. К тому же там куча всяких племён, которые соседей терпеть не могут. В общем, как-нибудь, с Божьей помощью, – напустил сотник туману.
– А с водой как быть? – продолжал донимать его Матвей. – До Баку и Тебриза реки имеются. Не пропадём. А дальше? Там вроде по карте то ли горы, то ли холмы какие-то, а вот речек не помню.
– Хм, что предлагаешь? – озадачился сотник.
– Пока тут стоим, меха потребно запасти. В Персии можно будет их водой залить и уж после дальше идти. Сам понимаешь, сотенный, без воды мы лошадок сразу загубим. И какое мы тогда без них войско?
– Это ты верно сказал, – задумался сотник. – Надо внимательно карту тех мест глянуть. А про меха мысля верная. Запасём, – кивнул он, поднимаясь.
Сотник ушёл, а командный состав сотни остался у костра, задумчиво переглядываясь и пытаясь понять, что будет дальше.
– Знает его кто, браты? – осторожно осведомился Матвей, кивая вслед новому командиру сотни.
– Толковый казак, – решительно кивнул Стремя. – Я с ним в двух походах был. Дело своё добре знает. Но и ты, Матвей, молодец. Верные вопросы задавать принялся.
– Да я-то ладно, – отмахнулся десятник. – Меня вся эта суматоха удивляет. Словно никто ничего толком не знает и знать не хочет. Езжай туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Лазутчиков боятся? Так тогда не надо было и направление указывать. Что-то тут не то, – покачал Матвей головой, ероша чуб.
– Погоди шуметь, паря, – осадил его Стремя. – Мы ещё из лагеря не вышли, а ты уж бузу поднимаешь.
– Верно сказал, убей бог мою душу, – поддержал его до этого молчавший подъесаул второй полусотни.
– Да я не бузу поднимаю, дядька, я знать хочу, в чём задача наша состоит. От того и людей готовить придётся. Сирия, это ведь не наши степи. Там так просто из колодца не напьёшься. Его ещё найти надобно. Помнишь, что сотник про племена сказал? Они хоть друг дружку-то терпеть не могут, а на нас сразу всем миром встанут, про усобицу забыв. Вот и ломаю голову, как людей сберечь.
– От ведь… – покачал Стремя головой. – Умный ты парень, Матвей, а всё норовишь поперёк батьки в пекло влезть. Погоди малость, дай срок. Как узнаем чего толком, так сразу вам и расскажем.
– Закупай меха под воду, дядька, – махнув рукой, повторил Матвей. – Чего уж там те генералы удумают, одному богу известно, а в тех местах пустыня рядом, и вода ой как нужна будет.
– Будут меха, – решительно кивнул подъесаул, поднимаясь. – Расходитесь, браты. И людей к походу готовьте.
Собравшиеся поднялись и, попрощавшись, отправились по своим делам. Матвей, вернувшись к десятку, первым делом велел проверить коней и, убедившись, что в десятке всё в норме, отправился к остальным. Будучи кузнецом полусотни, он обязан был отслеживать состояние подков у всех коней. Добравшись до обоза, он лично осмотрел всех лошадей и, убедившись, что замены не требуется, вернулся к своему костру.
А на следующий день все собранные войска выступили в поход. Пройдя вдоль Кавказского хребта до самого Дербента, войско прошло перевал и двинулось вдоль побережья Каспия. Проезжая мимо башни, ставшей символом Азербайджана, Матвей с любопытством разглядывал одноэтажные домики с плоскими крышами, в стенах которых не было окон. Это было странно и удивительно, но это было так.
«Кавказ живёт окнами вовнутрь», – вспомнил он старую присказку и только теперь понял, что она значит.
Все окна в таких домиках и вправду выходили только во дворы. Из тех же дворов выводили одни ворота с калиткой. То есть, чтобы пробиться в дом, нужно было прежде захватить двор.
«Фортификация, однако», – усмехнулся он про себя, рассматривая Девичью башню.
На ночлег они встали уже за городом. Разглядывая на фоне закатного неба редкие нефтяные вышки, Матвей никак не мог отделаться от мысли, что просматривает исторические хроники. Но самым главным во всём этом был запах. Запах свежей, только что выкачанной нефти. Пока днём ветер сносил этот запах в сторону, он почти не замечался, но вечерами, когда ветер стихал, он становился весьма ощутимым.
Но уже на следующий день он и думать забыл про нефть. Отряд сместился к персидской границе, и Матвею стало не до обзора окрестностей. Долина сменилась горными отрогами, и тут нужно было держать ушки на макушке. Дороги сменились направлениями, на которых запросто можно было загубить коней. Так что осмотр лошадей ему приходилось проводить каждый вечер.
Самой большой проблемой в этом переходе были мелкие камушки, попадавшие между копытом и подковой. От этого кони сразу начинали хромать, и если вовремя не обратить на это внимания, дело может закончиться бедой. В общем, забот Матвею прибавилось, но он не унывал и продолжал каждый вечер осматривать всех коней своей полусотни. Впрочем, тем же самым занимались и кузнецы в других отрядах.
Казаки, понимая, что делается это всё не просто так, и сами следили за своими скакунами, но отношение Матвея к делу ценили.
Спустя две недели отряд перешёл границу и углубился на территорию Персии. Случилось это как-то просто, обыденно. Просто миновали нарисованный на скале знак и поехали дальше. Ещё через четыре дня, оставив Тебриз по левую руку, они ушли к следующей границе.
Воспользовавшись своим положением кузнеца и пластуна, Матвей, перед самым переходом границы с Сирией, напомнил подъесаулу о воде, и в первой же попавшейся реке все закупленные меха были заполнены. Стремя, понимая его правоту, счёл правильным не спорить из-за ерунды, а просто сделать так, как советуют. Опытный командир отлично понимал, что молодой десятник об этих местах знает гораздо больше. И пусть все его знания получены путём старательного изучения старой карты ещё в школе, но сам подъесаул не знал и этого.
До Алеппо отряд добрался без приключений. Как выяснилось, там стоял штаб войск Антанты, где находились и союзные ей войска России. Командовал этими войсками генерал Самсонов. Услышав эту фамилию, Матвей принялся старательно морщить лоб, пытаясь вспомнить всё, что читал или слышал об этом офицере. В очередной раз выругав себя за небрежение в изучении истории, он убедился, что не помнит почти ничего, и, сплюнув, вернулся к делам насущным.
Пришедшее войско разделили