– А империи тогда что делать? – иронично поинтересовался Ахмет-хан. – Как ни крути, а это граница наша.
– А то мы прежде рубежей не держали? – презрительно усмехнулся Матвей. – И с османами резались, и с татарами, и ногайцами. Да кого только не окорачивали. Даже соплеменников твоих в их же горах осаживали. Или скажешь, не было?
– Было, – едва заметно усмехнувшись, согласился толмач. – Да только это будет долгая, считай бесконечная война на нашей границе. А оно империи надо?
– Ну, не хотят на границе, будет в самой империи, – зло выдохнул Матвей, вспоминая эпизоды, вычитанные из учебников по истории. – Не о пограничных драках думать надобно, а о том, что в самой империи происходит. Всякие британцы с французами воду мутят, чтобы порядок наш сломать, да из государства себе колонию сделать, а чиновники и рады стараться. Лишь бы им хорошо было.
– Тут мне с тобой спорить сложно, – нехотя признал Ахмет-хан. – Я там не бываю и ситуации нынешней не знаю толком. Но с чего ты решил, что в стране что-то происходит?
– Да просто на цены смотрю, – хмыкнул парень. – Цены на хлеб то и дело падают. А Россия страна крестьянская. От цены на хлебушек почитай всё зависит. Так вот, на зерно цены падают, а на мануфактуру всякую поднимаются. И как простому человеку жить? А ведь государство ещё и подати требует. А с чего их платить, коль цены на зерно нет? Вот и получается, что простой крестьянин оказывается без вины виноватым. Подати не уплатил, в долговой яме оказался. Семья по миру пошла. А за что им это всё? А главное, кто тому виной? А закончится всё очередной бучей, в которой кровушки столько прольётся, что и подумать страшно. Уж что такое бунт на Руси, тебе должно быть хорошо известно. Учили-то, небось, на совесть.
– Считаешь, что такое возможно? – озадачился Ахмет-хан.
– Я не пророк, но, похоже, к тому и идёт, – вздохнул Матвей. – А самое поганое, что власти ничего менять не желают. Словно и не замечают, что в государстве делается.
– Занятный у нас разговор получается, – удивлённо протянул толмач. – Начали с баб, а закончили политикой.
– Ну, так одно в другое упёрлось, – усмехнулся Матвей. – Ты вот чего. Связи с тем кланом не теряй. Случись чего, всегда там отсидеться сможешь.
– Я вообще-то офицер, Матвей. И государству нашему присягу давал, – разом посуровев, напомнил Ахмет-хан.
– Знаю. Да только толку с тебя, случись в империи очередная революция? Ну сам подумай, что ты сделать можешь? Ты же не жандарм, и даже не линейный офицер. Ты разведчик и место твоё здесь. Ты должен наружных врагов выискивать и планы их узнавать, а не бунтарей всяких ловить. Тому тебя и учили особо.
– Умеешь ты красиво носом в лужу ткнуть, – растерянно проворчал толмач.
– Да не тычу я тебя никуда, – отмахнулся Матвей. – Напоминаю просто, что каждый на своём месте полезен, а не абы где. Ты, вон, толмач от бога. Языков знаешь столько, что считать устанешь. Да ещё и страну эту знаешь лучше, чем я окрестности станицы своей. А значит, тебе самое место тут. Я пластун. А значит, место моё в бою. В разведке, где надо «языка» взять или врагу пакость какую устроить. А вот революционеров всяких должны ловить те, кого тому учили. В общем, каждый своим делом заниматься должен, а не в бирюльки играть. Тогда и порядок будет.
– И не поспоришь, – растерянно усмехнулся Ахмет-хан.
– А не о чем тут спорить, – развёл Матвей руками. – Я ж прописные истины толкую, а не божьи откровения вещаю. Потому и говорю, что это в столице первым делом проснуться должны, а не мы, в своих палестинах.
Собеседники замолчали, думая каждый о своём.
* * *
Отдых пошёл и лошадям и людям на пользу. Отмытые, выспавшиеся и как следует отдохнувшие казаки ехали, молодцевато подкручивая усы и орлами поглядывая на окружающий пейзаж. Красоваться им тут было не перед кем, но при этом каждый из них выглядел молодцом. Одежда и оружие вычищено, сбруя и амуниция починены, а кони выкупаны и обихожены. Так что двигалась сотня во всей красе короткой рысью к границе Турции, будучи готовой в любой момент вступить в бой со своим извечным врагом.
Иллюзий тут никто не питал. Османы всегда были кровными врагами для казачества. Именно с их подачи и ногайцы, и калмыки, и горцы устраивали набеги на хутора и станицы, убивая мужчин и угоняя в рабство женщин и детей. Так что к драке сотня была готова. Помня, что выполнена только половина приказа, Матвей заставил себя сосредоточиться на деле и, регулярно выезжая на ближайший холм, осматривал местность в подзорную трубу. Тем же самым занимались и другие пластуны.
После всех случившихся приключений сотник Гамалий волевым решением приказал не выдвигать вперёд авангард, положившись на чутьё и внимательность пластунов. Смысла в охранении не было. Ведь толмач в сотне был всего один, а значит, при любом столкновении с местным населением просто поговорить у казаков не получилось бы. Да и сам Ахмет-хан несколько раз повторил, что просто так тут люди не ходят.
Встретить на местных дорогах можно или погонщиков верблюдов, пастухов, или бандитов. Обывателя, в хорошем смысле этого слова, тут днём с огнём не найдёшь. Так что двигалась сотня не спеша, с оглядкой, то и дело проверяя различные точки, в которых можно было бы устроить засаду, и готовясь к любым неожиданностям. Турки подбивали своих помощников курдов на всяческий разбой в этих местах, надеясь ещё сильнее нарушить и без того хрупкий порядок в стране.
Да и сами они регулярно выдвигали свои войска для кровавых вылазок. Так что к серьёзной драке казаки были готовы. Сотня дошла до небольшого городка Халеб и, миновав его, вдоль границы с Турцией двинулась к городу Тарбриз. Исток реки Тигр они миновали как-то просто, обыденно. Просто переправились через какой-то ручей и двинулись дальше, не забыв прежде напоить коней. А вот дальше, ближе к предгорьям, осторожность пришлось усилить.
Во время очередной стоянки Егор заметил на гребне соседнего холма всадника, внимательно наблюдавшего за сотней, и, доложив об увиденном десятнику, счёл свой долг исполненным. Матвей же, доложив о наблюдателе сотнику, вынужден был слушать, как Гамалий тихо ворчит, что до неизвестного слишком далеко и ни догнать, ни подранить его