– Совсем я с тобой осторожность потерял, – растерянно помотал толмач головой. – И откуда ты такой взялся?
– Из тех же ворот, что и весь народ, – отмахнулся Матвей. – Да ты не переживай. Я – могила. Просто мне с самого начала многое непонятно было, потому и решил с тобой с глазу на глаз поговорить.
– А чего со мной, а не с сотником? – тут же последовал вопрос с подтекстом.
– Сотник, он из наших, из казаков. Если где и бывает в штабе, то только при атамане. А вот ты не так прост. Хоть и пишешься толмачом, а сразу видно, что знаешь гораздо больше. Сколько языков-то знаешь?
– Семь, – махнув рукой, честно признался Ахмет-хан.
– Ого! Уважаю, – качнул Матвей чубом. – Британский, французский, а остальные небось местные?
– Ещё немецкий, а в остальном верно.
– Фарси, турецкий и арабский? – не сдержал Матвей любопытства.
– И арамейский, – кивнул толмач. – Меня для работы в этих местах и готовили. Я ведь, сам сказал, из горцев. Отец с властями, когда мир заключал от кланов, сразу сговорился, что его сыновья в русской армии служить станут. Вот и отправил меня в училище. Нас таких десяток был.
– Ты вот что. Сейчас мои ухорезы мяса нажарят, приходи. Посидим, поговорим спокойно, – помолчав, предложил Матвей. – Хоть душой отмякнешь. Иначе так и сгореть можно, вечно настороже будучи.
– Благодарствуй. Буду, – подумав, решительно кивнул Ахмет-хан.
* * *
Из-за случайной удачи в охоте сотне пришлось задержаться в оазисе ещё на два дня. Навялив мяса, казаки принялись собираться в дорогу. Вечно тут, на краю пустыни сидеть не будешь, да и приказа никто не отменял. Так что снова, в который уже раз, осмотрев коней и проверив амуницию, бойцы принялись собирать всё, что было извлечено из перемётных сумок. Пользуясь возможностью, Матвей от души вычистил и выкупал Буяна, отмыв его шкуру от песка и пыли.
Это была не его прихоть, а что называется производственная необходимость. В пути ему предстояло снова нарезать петли вокруг отряда. Ведь будучи пластуном, он просто обязан был отслеживать всё происходящее вокруг. Тем же самым занимались и пластуны из второй полусотни, а набившийся в шерсть коня песок может натереть коню спину. Особенно когда жеребец начнёт обильно потеть во время скачки.
Пофыркивая от удовольствия, Буян то и дело подталкивал парня носом под руку, словно требуя продолжать, но Матвей, помня, что вода в этих местах штука ценная, умудрился обойтись всего тремя вёдрами. Казаки, накипятив воды в дорогу, заполнили все имевшиеся меха и, почти свернув лагерь, устроились ночевать, чтобы с первыми лучами солнца уже двинуться в дорогу.
И снова колонна пылила по краю пустыни, готовая в любой момент ввязаться в бой.
Пластуны, не обращая внимания на боевое охранение, двигались параллельно дороге, высматривая любое шевеление в округе. По мере приближения к месту боёв бдительность требовалось усиливать. Тут никто толком разбираться не будет, кто и зачем приехал. После многих лет гражданской войны местные приобрели привычку сначала бить, а только потом спрашивать, кто пришёл.
Двое суток пути прошли нормально, а вот на третьи случилось то, чего Гамалий подсознательно и ожидал. Почему ожидал, Матвей понял на очередном сборе командиров, где сотник ставил своим подчинённым задачу. Слушая его, парень отчётливо понял, что сотник заранее предполагает какую-то подлянку. И Матвей мысленно был с ним согласен. Всё, что до сих пор с ними происходило, было не более чем баловством.
Ни одного серьёзного боя за всё время пути не случилось. А так не бывает. По закону подлости рано или поздно они просто обязаны были нарваться на кого-то, кто постарается крепко пустить им кровь. Так что вылетевший из-за очередного холма отряд, со свистом и визгами понесшийся на колонну, не стал для казаков большой неожиданностью. С ходу развернув колонну в лаву, бойцы встретили неизвестных дружным залпом и пустили коней в галоп, разгоняясь для атаки.
Матвей, находившийся в момент появления противника на склоне соседнего холма, вскинул карабин и, быстро опустошив магазин, толкнул жеребца каблуками, выхватывая шашку. Отряды столкнулись на полном ходу и, обменявшись несколькими ударами, пронеслись дальше, разворачивая коней. Матвей, пользуясь моментом, слетел с холма и с ходу атаковал ближайшего жителя пустыни.
Увидев парня, воин зло оскалился и попытался отделаться от него одним ударом. Жёстко заблокировав удар, Матвей толчком отбросил его саблю в сторону и тут же нанёс ответный удар поперёк груди. Захрипев, неизвестный выронил саблю и начал вываливаться из седла. Не обращая на него внимания, Матвей промчался дальше и, догнав следующего бойца, просто развалил его почти пополам. Булатный клинок разрубил мужчину от плеча до подмышки. Благо силы и скорости движения парню хватало с избытком.
Развернувшиеся для новой атаки арабы, заметив его, принялись что-то грозно выкрикивать. Потом последовала звонкая команда, и трое воинов, придержав коней, ринулись к нему. Понимая, что рубиться сразу с тремя себе дороже, Матвей привстал в стременах и, зло выдохнув:
– Пошёл! – снова ударил Буяна каблуками.
Захрапев, Буян разогнался в несколько прыжков и ринулся прямо на ближайшего противника. Помня, что жеребец и сам не дурак подраться, Матвей чуть подтянул левый повод, направляя его по касательной. Кони у местных – это не степные малорослики, так что сшибка с равным по весу и силе противником ни к чему хорошему не приведёт. Пропустив удар противника над головой, Матвей отделался от него одним яростным ударом и тут же кинулся к следующему.
На этот раз араб подъезжал слева, таким образом не давая ему нанести удар. Разворачивать Буяна времени уже не было, так что парень сделал то, чего противник от него никак не ожидал. Бросив повод на луку седла, он выхватил из перевязи метательный нож и метнул его в грудь подъезжающему арабу. Отточенный до бритвенный остроты нож вошёл ему в шею, над самым плечом. Хватаясь за горло, араб начал заваливаться на круп своего коня.
Третий воин, увидев расправу над сослуживцами, направил коня по кругу, норовя зайти к противнику сбоку. Понимая, что танцевать так можно очень долго, Матвей погнал жеребца прямо на него, держа шашку на отлёте. Араб, понимая, что боя избежать не получится, взмахнул саблей и принялся наносить ему удары, один за другим, словно пытаясь не подпустить парня к себе. Прикрываясь шашкой, Матвей несколько секунд сдерживал этот натиск и, улучив момент, подловил противника на очередном ударе.
Сбросив его саблю по касательной, парень обратным ударом рассёк ему горло и, убедившись, что в спину тут бить некому, понёсся к своим. Но и тут уже