Можно сказать, настоящая бастурма в арабском исполнении. Пряная настолько, что слёзы на глаза наворачивались. Быстро запив мясо очередным глотком айрана, парень перевёл дух и с интересом покосился на остальных. Ахмет-хан поедал бастурму с явным удовольствием. Гамалий, едва отдышавшись после первого куска, косился на шейха с заметным подозрением, явно предполагая в попытке, по меньшей мере, посмеяться над гостями. Остальные пробовали её с опаской, заметив реакцию начальства. Ещё раз глотнув айрана, Матвей прихватил ещё кусочек мяса.
Ему понравилось послевкусие от этого блюда. Заметив, что отказываться от угощения никто не стал, шейх с довольным видом кивнул и, указывая на стол, принялся рассказывать:
– Это мясо мы берём с собой, когда идём куда-то далеко. Это пища мужчин и воинов. Дети и женщины не могут его есть. Я рад, что вам оно нравится.
Пока он рассуждал, Матвей успел заметить, как слуги принялись свежевать баранов, а мальчишки принялись раскладывать костёр, бросая в огонь шары высохших кустов перекати-поля. Вспомнив, что с дровами в этих местах сложно, парень насторожился. Есть шашлык, приготовленный на углях, полученных из кизяка, ему не хотелось, от слова совсем. Но как оказалось, его опасения были напрасными. Сухого кустарника мальчишки натаскали целую гору.
Колючие шары сгорали ярко, быстро, но оставляли после себя долго тлеющие угли. Вот над этими углями бедуины и подвесили уже готовые к готовке туши. Постоянно вращая вертел, слуги регулярно поливали мясо какой-то маслянистой жидкостью. Не удержавшись, Матвей поднялся и, подойдя к костру, зачерпнул деревянным черпаком заинтересовавшую его жидкость. Принюхавшись, он с удивлением узнал оливковое масло.
Отдав черпак повару, парень вернулся на своё место и тут же был вынужден отвечать на вопрос, что его так заинтересовало.
– Я знаю, что здесь плохо с водой и с травой, и поэтому вы редко держите коров. Вот и не понял, каким маслом твои люди поливают мясо.
– А теперь понял? – ехидно поинтересовался шейх.
– Да, это масло оливы, – спокойно кивнул Матвей. – Я пробовал его однажды и запомнил запах.
– Если хочешь, тебе приготовят мясо на масле из верблюжьего молока, – проявил щедрость бедуин.
– Нет-нет. Масло оливы мне нравится, – поспешил заверить Матвей, с ужасом представляя, как тут взбивают масло из верблюжьего молока.
– Зачем тебе такие маленькие ножи? – вдруг спросил шейх, кивая на его перевязь, которую парень так и не снял.
– Это ножи для метания, – коротко пояснил Матвей, присаживаясь на место.
– Думаешь, можешь бросить нож так, что настоящий воин не сможет его отбить саблей? – заинтересовался араб.
– Всякое бывает, – философски протянул Матвей. – Иногда один такой бросок может спасти жизнь. Особенно если ты один, а врагов много, – добавил он, вспомнив схватку у капища.
– Верно. Бывает и так, – чуть подумав, кивнул шейх. – И хорошо ты ими владеешь?
– В кого бросал, никто не жаловался, – фыркнул парень, не удержавшись.
Услышав перевод, бедуин рассмеялся и, что-то скомандовав, ответил:
– Покажи нам, как ты это делаешь.
Шагах в десяти от костра в землю воткнули столб. Присмотревшись, парень сообразил, что это обломок центрального шеста, державшего крышу шатра. Глотнув айрана, Матвей легко поднялся и, обойдя костёр, встал примерно в пяти шагах от мишени. Не спеша достав из перевязи нож, он лениво примерился и, резко взмахнув рукой, всадил его точно в середину шеста.
– Ещё! – подавшись вперёд, потребовал шейх.
Чуть усмехнувшись, парень сделал глубокий вздох и принялся швырять ножи один за другим, без остановки. Ножи вонзались в столб один за другим, ровно по одной линии, сверху вниз. Убедившись, что все пять клинков встали ровно, Матвей жестом указал на них арабу. Поднявшись, тот обошёл костёр и, подойдя к столбу, с интересом провёл пальцем вдоль получившейся линии.
– Ты и вправду очень ловок, воин, – проворчал он, оглядываясь на своих бойцов. – Но твои ножи можно отбить. Я это вижу.
– Это можно сделать, почтенный. Но не всегда и не каждый это сумеет, – не стал спорить Матвей. – Есть мастера, которые могут поймать такой нож голой рукой. Но такие умельцы встречаются редко, – добавил он, выдёргивая ножи из мишени.
– У меня есть один воин, который решил, что он умнее меня. Давай устроим состязание. Ты, с твоими ножами, против него с саблей. Он сумеет отбить все твои ножи, я его отпущу. Если же ты сумеешь попасть в него, значит, это была воля Всевышнего.
«Решил избавиться от неугодного моими руками?» – зло усмехнулся про себя Матвей и, помолчав, ответил:
– Гибель даже одного воина ущерб для всех твоих людей. Пусть он упрям и слишком нахален, но он воин, и в нужный момент именно его сабля может оказаться нужной. Пусть он защищает этот столб. Я буду бросать ножи выше его головы, и вы все увидите, попал я или нет. И воин живым останется. Думаю, он хороший воин, раз ты, почтенный, решил выставить его против меня.
– Пусть будет так, – подумав, милостиво махнул шейх рукой.
По его приказу откуда-то из-за шатров привели невысокого худощавого парня лет двадцати пяти – тридцати. На ноге у него была набита деревянная колодка, так что шёл он, заметно хромая. Но Матвей успел отметить и крепкие мышцы, и гордый, не сломленный взгляд бойца. Внимательно выслушав слова шейха, боец оглянулся и окинул Матвея долгим, внимательным взглядом, после чего решительно кивнул, чуть шевельнув ногой в колодке. По знаку шейха слуги быстро сбили её и подали парню саблю не самого лучшего качества.
Подняв освобождённую ногу, парень, чуть морщась, потёр её и, подойдя, встал спиной к столбу, попутно поигрывая саблей, чтобы привыкнуть к её весу и балансу. Сделав два шага назад, Матвей замер, ожидая команды к началу схватки. Приговорённый пару раз оглянулся, запоминая расположение столба за спиной, и, ещё раз провернув саблю в руке, решительно кивнул.
Кивнув в ответ, Матвей качнулся в сторону, одновременно выхватывая из перевязи первый клинок. Воин чуть довернул корпус, плавно покачивая саблей из стороны в сторону. Качнувшись обратно, Матвей резко взмахнул рукой, и глухой стук ясно объявил, что первый нож достиг своей цели. Чуть вздрогнув, воин быстро оглянулся через плечо и растерянно замер, не сводя взгляда с рукояти ножа, торчавшего из столба чуть выше его головы.
Будь дело в бою, он бы уже остывал. Это стало сразу ясно всем собравшимся. Рассмотреть летящий нож в неровном свете костра было почти невозможно. Ведь бросал его Матвей не так, как делал это в первый раз. Тогда была просто демонстрация, а теперь был настоящий бой. Пусть даже потешный. Тряхнув головой, воин снова повернулся к Матвею и, вздохнув, решительно кивнул головой,