– Не только. Обрыв буксира также из-за бури.
– Ну, Вася Галлей, это ты уже загнул, – заметил Федоров. – Пустота, она и есть пустота.
– Однако внутривакуумную энергию из этой «пустоты» наш беглый технический модуль извлекал и отталкивался от «пустоты».
– Вот-вот! – подхватил Федоров. – В том-то и дело, что «беглый»! Удирает он от нас! Командир, терять время нельзя! Пусть Вася все обмозгует, а мне позволь в скафандр влезть – и в открытый космос за беглецом. Дам двойное ускорение. Как-нибудь переживу, а сто километров при наших пройденных парсеках – ерунда! Рукой подать!
– Нельзя! Нельзя догонять модуль в скафандре! – запротестовал Галлей.
– Почему? – возмутился штурман.
– Да потому, что скорость любого тела, в том числе и модуля и скафандра, не может превзойти световую!
– Эк куда хватил! Старина-то какая! Ты бы еще древнегреческие мифы вспомнил.
– Это не миф! Командир, это… это моя тайна. Я потом открою ее вам. Только не отпускайте его. Он будет приближаться к улетевшему модулю и никогда, понимаете, никогда не приблизится к нему, как бы ни старался. Это закон природы.
– Стоп, – прервал Крылов. – Так не из-за твоей ли тайны мы нашу связь с Землей потеряли! Без магнитной бури!..
– Двустороннюю потеряли, но нас они услышат, правда, с запозданием.
– Эйнштейна вспомнил! Ладно, потом разберемся с твоей тайной. Пусть нас с запозданием услышат на Земле, но дать им знать о случившемся – наш долг. Штурман, передавай сообщение об аварии. Проси помощи, но поделикатнее!
– Есть передать сообщение! – отозвался штурман. – Я уже подготовил. Подпишите, командир.
– Давай, – Крылов взял протянутую ему планшетку и, передавая ее обратно, сказал: – Выходи в эфир ежечасно…
– Эх, сколько же энергии израсходуется! – произнес Галлей, смотря на тусклую аварийную лампочку. – В темноте останемся. Аккумуляторов надолго не хватит.
– Важно, чтобы нас хватило. А темнота? Что темнота! Слепые в кромешной тьме живут, а у нас звезды будут. Неиссякаемые источники света. Наше аварийное освещение до прилета ребят с Земли.
Двенадцать раз выходил Федоров в эфир, передавая сигналы бедствия на Землю.
– Не может быть, чтобы нас не услышали, – заключил он, покидая свой пост.
Ложились спать в спальном отсеке на своих койках. Чтобы удержаться на них в невесомости, решили обвязаться ремнями.
– Ну, командир, – обратился к Крылову Федоров. – Какую же тайну имел в виду наш Вася Галлей?
Звездолетчики не говорили о том, что обречены на вечное скитание среди звезд в темноте, что будут один за другим умирать от голода и низкой температуры, когда кончатся запасы еды и энергии, – они беседовали, казалось бы, о совершенно постороннем, о какой-то личной тайне одного из них.
Однако тайна Васи Галлея, как оказалось, была для них не такой уж посторонней.
– Твою тайну, Вася, не так трудно разгадать, – говорил Крылов, обращаясь в темноте к молодому физику. – Наблюдал я за тобой, когда ты бывал у меня дома. Зачастил ты по довольно понятной причине.
– Нет, нет, Алексеи Иванович! Не из-за вашей Нади!
– И это знаю, что не из-за дочурки моей рыженькой, а скорее всего из-за подружки ее, Звездочки.
– Да, Кассиопеи, – со вздохом признался Галлей.
– Постой, постой! – вмешался еще не спавший штурман. – Выходит дело, несчастная любовь нашего доброго молодца Васю Галлея нам подкинула? Звездочка какая-то его к звездам привела?
– Выходит, так, – согласился Крылов. – Но я заметил в тебе, Васенька, еще и теоретические колебания между профессором Дьяковым и академиком Зерновым.
– И что же? Почему в таком случае вы взяли меня с собой?
– То, что ты решил вернуться на Землю в другом столетии, уже без гордой и недоступной красавицы, ясно как день. Ну а я-то считал, что мы вернемся в рассчитанный академиком Зерновым срок, а что касается Галлея…
– Эх, Галлей, Галлей, – с укором пробасил штурман. – Непутевая твоя голова!
– Вот эта «непутевая» голова нам в рейсе нужна будет, рассудил я. Но виду не подал, что тебя разгадал. Вот и вся твоя тайна, – закончил Крылов.
– Моя, может быть, и вся, но наша общая, Алексей Иванович, еще впереди, – сказал наконец Галлей.
– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался Крылов.
– Закон природы описывается теорией относительности. И только ее мы должны учитывать теперь при всех наших расчетах.
– И это я уже усвоил, Галлей. Жаль, что мы с тобой раньше не договорились.
– Жаль, – согласился Галлей.
– Тогда давай сообразим, почему обрыв буксира произошел?
– Можно выдвинуть гипотезу. Штурман говорил о пустоте. Но почему из этой пустоты мы энергию извлекаем, от нее отталкиваемся? Да потому, что она материальна и в известных условиях может становиться вещественной.
– Ясно, материальна, – вставил Федоров. – Но почему вещественна?
– В вакууме проносятся электромагнитные тайфуны! При малых скоростях возбужденные ими кванты вакуума незаметны, но при субсветовой скорости они должны ощущаться как возникающие на пути ничтожные крупинки вещества с их физическими свойствами.
– Стоп, стоп, Вася! Не загибай! Тут и без банальной бури все объяснить можно. Похитрее! – вмешался штурман. – Мы, радисты, флюктуации скорости света в различных частях вакуума уже сто лет учитываем. Не в ней ли дело? Если скорость света становится то больше, то меньше, возникают рывки. Вот и причина обрыва буксира!
– Нет, Федор Нилыч! Не выйдет! – возразил Галлей. – Мы с вами не радиоизлучение, а физические тела, разгоняемые до скорости света. Мы достигаем этого предела, а не скорость света разгоняет или притормаживает нас. Это флюктуация предела, а не физическое его воздействие на наш полет. Так что никаких рывков от этого быть не может.
– Так уж и не может, – упрямо возразил Федоров.
– А вы поймите, что кванты вакуума – это как бы вибрирующие на пружинах под влиянием электромагнитного излучения протоны и антипротоны. При банальной электромагнитной буре этот процесс для нас отнюдь не банален, ибо в своих крайних положениях частички вещества и антивещества уже не полностью компенсируют свойства друг друга… Тогда и начинают проявляться эти скрытые в состоянии «пустоты» физические свойства материального вакуума – плотность, молниеносно возникающая и исчезающая. И эти песчинки как бы «жалят» в вакууме предмет (при магнитной буре и при субсветовой скорости движения).
– Это как же выходит? – начал сдаваться штурман. – Вроде комары появляются на нашем пути. И жалят, проклятые.
– Не столько комары, сколько «космический наждак». При малых скоростях он незаметен, но при субсветовой скорости на единицу времени приходится столько столкновений с «ожившими» квантами вакуума, что они в состоянии перетереть буксир.
– Может быть, и так, коли не врешь, – окончательно сдался штурман, поворачиваясь на другой бок. – А я прикидываю, сколько времени наш сигнал до Земли будет идти. Ведь расстояние-то