Я, конечно, ожидал большего, рассчитывая на килограммовые, но и за такой «подгон» был очень благодарен.
Домой в итоге пришел поздно, хотя родители ещё не спали.
— Ну как, что в милиции сказали? — с порога начала мама, я попытался выкрутится, но подошёл отец, и мне пришлось пересказать весь свой день буквально по минутам.
— А что за работа? И почему по выходным? — уточнил он.
— Пока сам не понял, думаю, в процессе выяснится. А в мастерскую пацанов тебе отправлю, Леху Сафрона, и Андрюху Скопинцева. Они рукастые и им деньги нужны. — С парнями я ещё не говорил, но был уверен что не откажут.
— Было бы неплохо. — покивал отец. — Тем более заказ ещё один поступил, пока пробная партия, но если всё устроит, будут брать по сотне каждый месяц, плюс в перспективе так же кресты, лавочки и столики.
— Это сколько же народу надо? — теперь уже по-настоящему удивился я. — А материал? Доски, ткань?
— Людей наберём, твои вон двое, ещё пару человек Борисыч приведет. А вот с досками хуже, желательно сразу бы партию взять чтобы на пару месяцев хватило, но и денег нет столько, и хранить негде…
— Со складами решить недолго, с деньгами сложнее. Надо инвестора искать. Слушай, а что если я попробую поговорить с Патриным? Он мужик дельный, если есть у него свободные средства, думаю подпишется за небольшой процент. Как думаешь?
Отец посмотрел очень внимательно, так будто впервые меня увидел, и сначала кивнул, потом добавил,
— Было бы неплохо…
Больше мы в тот вечер не разговаривали, отец вышел покурить, а я поел быстренько, и спать завалился. Скоро экзамены, да и так дел по горло. В срочном порядке надо и со складом решить, и доллары обменять. И то и другое времени требует, а я с учебой зашиваюсь. Бросить тоже не вариант, этот курс самый трудный, добить бы его, а дальше полегче пойдет. В крайнем случае год закончить, потом академ взять, а там может и договорюсь как-то, — устои-то, трещат, скоро и до института коммерция докатится. Но пока впереди почти неделя каникул, использовать которую нужно по полной.
Воодушевленный предстоящими переменами, утром встал пораньше, собрался, намолол одну пачку кофе, взял старую турку без ручки, и в гараж. Только сначала к Сафрону зашёл, разбудил его, и предложив работу, попросил чтобы то же самое он передал Андрюхе.
— К десяти подходите, отец ждать будет. Только обязательно Лёх, не подведи. — наставительно инструктировал я.
— Не подведу Димон, отвечаю. Работа во как нужна, без денег вообще вилы!
У кого какие проблемы, Лехе вон, лишний червонец сшибить, а я не знаю как баксы поменять. В сберкассе курс никакой, да ещё справка нужна откуда валюта, коммерческий обменник в городе один, да и курс тоже так себе, пользуются своей монополией. Остаётся у барыг на рынке по мелочи раскидывать, или как-то с товаром мутить. И то и другое хлопотно, да и времени куча потребуется.
Распрощавшись с Лехой, дошел до трамвайной остановки, по пути купил хлеба четыре буханки, консерв десять баночек рыбных, и лапши пять килограмм. Запас карман не тянет, заброшу, и пусть лежит. Мало ли, пригодится. Сел на трамвай, доехал до нужной остановки, дальше пешком прошёлся, и вскоре уже открывал гаражную дверь.
Зашёл, — холодно. Первым делом печку растопить, благо всё готово, остаётся только спичку зажечь. Меня так война научила, потому что никогда не знаешь каким с задачи вернёшься, — может раненым, или просто уставшим. Пока дрова колоть, да печь разжигать станешь, окочуришься. А так спичкой чирк, и готово. Долго я здесь задерживаться не собирался, но часок другой планировал провести. Деньги пересчитать, да подумать хорошенько. Думается тут легко, не напряжно.
Пока разгорался огонь, достал рублевую заначку. Пересчитал, — две тысячи триста. Хватит примерно на десять кубов обрезной доски, пару рулонов ткани и на аренду склада. Но десять кубов мало, при таком спросе на гробы, недели на две работы. А потом что? Цены пока ещё держатся, и лес есть, но ненадолго это, точных дат не помню, знаю лишь что кувырком пойдет, и в девяносто втором — девяносто третьем, пик будет самый, а точнее самое дно. Так что однозначно менять надо буржуйские деньги на наши фантики, и покупать по максимуму материалы. Дождавшись когда разгорится огонь в печке, поставил топиться в кастрюльке снег. До войны ни разу не приходилось так добывать воду, снег ел, когда пить хотелось, но чтобы растапливать, не было. А там постоянно. Особенно запомнился один случай, когда зимой двадцать третьего мы неделю за поселок один бились, а когда зашли, и вдруг тишина. Не знаю уж что там у противника делалось, может ротация, или ещё чего, но подарили они нам почти день целый отдыха от бесконечной канонады. Посёлок в руинах, еды никакой нет, вода тоже на исходе, поначалу пили из пакетов для разогрева, что входили в состав сухпайка, потом снег растапливали в котелках. Ни чая, ни тем более кофе уже не было, вскипятим «снежка», посидим, попьем горяченького, погреемся у костра, и на сбор трофеев. Много там тогда полегло с обеих сторон, но наших сразу собрали, отдельно сложили, а укропов не трогали, они так и лежали вдоль дороги вместе с ещё дымящейся, разбитой техникой. Я тогда себе подобрал автомат, несколько магазинов на сорок пять патронов, да плиты из броников повытаскивал, какие целые были. Бес же нашел десяток телефонов. Если не запаролено было, открывал контакты, находил номер типа: «Батя, Папа, Отец, Тятя» у всех по-разному, звонил, сообщал о смерти их сына, и говорил где они могут забрать тело. Тела мы отдавали всегда, херней не занимались, в отличии от солдат противной стороны. Те вообще ничем не брезговали. Нередко случалось так, что наших ребят двухсотых выкупать приходилось, потому что бесплатно не хотели отдавать. Какой бы не была война, но мы, даже несмотря на нашу специфику, человеческий облик никогда не теряли, стараясь при любом раскладе оставаться людьми. Война она ведь тоже вполне себе жизнь.
Растопив снег, заварил в турке кофе. Отсутствие ручки компенсировал плоскогубцами, и когда поднялась «шапка», снял с печи. Дал чуть настояться, налил в чашку, и зажмурившись, отхлебнул. Божественно!
Никогда не думал что в эти времена такой достать можно. Вкус, аромат — выше