Выбил в сенях две подгнившие доски — щепки впились в ладони. Просовываясь в узкую щель, почувствовал, как куртка цепляется за гвозди, а пулемет бьёт по рёбрам. Дровник встретил запахом сырой древесины и крысиного помета. Полз на корточках, волоча за собой «ПК» так — будто тащил гирю на цепи. Дыхание сбивалось, пот заливал глаза.
Собачья будка. Заглянул — огромный пёс лежал в снегу, шерсть слиплась от крови. Пуля во лбу — аккуратно, без лишнего шума. Не хозяева тут командовали.
Пополз дальше. Снега намело по колено, но под забором — проталина. Пробивал путь локтями, ствол пулемета чертил по насту. Куртка промокла на спине, будто выжали тряпку.
Забор — глухой, из штакетника. Пригнулся, рванул перебежками: пять шагов — падение в сугроб, три — рывок к сараю. Сердце просто выпрыгивало из груди.
Добравшись, приник к промёрзшей земле. Слева — ствол торчал из-за бочки, чуть дальше — силуэт у теплицы маскировался под сугроб. А в центре — яма, где Миха засел, видно только край его шапки.
Установил пулемет на сошки, снег хрустнул под металлом. Дал несколько коротких очередей — по три патрона. Первая — в бочку: звон, брызги ржавчины. Вторая — в сугроб: силуэт рухнул, забился в конвульсиях. Третий враг — которого я не заметил, рванул к веранде, спотыкаясь о мёрзлые кочки.
— Бежим! — прошипел сам себе.
Минута, не больше.
Пулемет бросил — тащить его через заборы всё равно что гнать танк через болото. У собачьей будки резко остановился: из-за угла вывернулись двое. В армейском камуфляже, без опознавательных знаков.
Удивились синхронно. Первый — коренастый, с обрезом — успел вскинуть ствол. Второй — худой, с ТТ — потянулся к кобуре.
Нож вошёл в шею коренастого как в масло. Кровь брызнула на рукав. Худой прыгнул в сторону, и клинок скользнул по рёбрам, порвав куртку. Ударил в челюсть — что-то хрустнуло, и добил так же ножом.
Шмонать не стал, снял только оружие: ТТ — поживший, царапины на рукояти; обрез — самопал вертикалка.
Сзади залаяли голоса. Времени на раздумья не осталось.
Рванул обратно, а в голове мысль — не бандиты. Или вояки, или ментовский спецназ. Слишком чётко действуют, потом форма, серьезное оружие, гранаты. Косят под бандитов, но не они, точно.
Перевалившись через забор и проскакав на четвереньках до дровника, пулей влетел в дом.
— Валим! — зашипел Шухер когда я едва не врезался в него.
— Миха с Соней Круглого к машинам потащили!
— Он что, живой?
— Да, ранен только!
Махнул рукой, чтобы Шухер уходил, и в два прыжка оказался у лестницы. Свечкой ввинтился в чердачный люк, плечо горело от удара о косяк. Тело пулеметчика так и лежало ничком, лицом в лужу загустевшей крови. Перевернул, дёрнул цепочку на шее — армейский жетон звонко упал на пол. Значит, не галлюцинация. Подумал что надо было обыскать остальных.
Спустился вниз, ноги подкашивались от адреналина.
Добравшись до машин, не мешкали, раненого погрузили к нам с Шухером, Соня с Михой залезли в салон Волги.
Тронулись.
Мотор у волжанки мощный, и парни быстро оторвались.
Я тоже не тупил, как вдавил педаль газа в пол, так и не сбрасывал. Зеркало заднего вида дрожало от вибрации, но погони пока не было.
Шухер с Круглым расположились на заднем сидении, Круглый стонал, сжимая окровавленную тряпку на груди. Пуля попала в плечо, но ранение серьёзное, без врача никак.
Мрачно глядя на серый асфальт дороги, пытался сосредоточиться, сбивая мысли хоть в какую-то картину.
Однозначно спецы, но скорее всего «частники» из любителей подкалымить. Разнокалиберные стволы, форма без опознавательных знаков.
Не знаю уж в чьих интересах они действовали, но тот кто смог их нанять, наверняка очень серьёзный человек. Чиновник, или из «высоких» ментов кто-то, может военный. В общем тот, кто владеет информацией и имеет определенную власть.
— Нам же налево! — Шухер дёрнул за рукав, когда я свернул направо на трассу.
— В городе уже ждут! — рявкнул я, резко объезжая выбоину. — Двадцать минут стрельбы — местные ментам по-любому дозвонились!
— Круглый помрёт щас!
— Не помрёт. Тряпку посильнее прижми, потерпит, — бросил я, ловя взгляд Шухера в зеркале. Он кивнул, сжав губы, и замолчал до самого города.
Крюк хоть и получился приличный, зато въехали с севера, минуя возможный перехват. Вопроса куда теперь, у меня не было.
Бондарь открыл дверь, сонно потирая глаза, но увидев нас с окровавленным Круглым, мгновенно проснулся.
— Что случилось? — спросил он, помогая занести раненого на диван.
— А ты не видишь? — огрызнулся я, срывая куртку, пропитанную потом и пороховой гарью.
Бондарь молча снял трубку, быстро проговорил пару фраз и кивнул в сторону кухни:
— Пойдём, расскажешь. Шухер, посиди с ним, сейчас врача привезут.
Оставив раненого, мы прошли на кухню, где Бондарь зажёг газ и долго гремел посудой, выбирая стаканы.
— Чай будешь? — спросил он.
— Может покрепче что есть? — я опустился на стул, чувствуя, как дрожь накрывает с ног до головы.
Он хлопнул холодильником, вытащив початую «Пшеничную», и налил мне полстакана. Я выпил залпом, огонь в горле перебил тошноту. Рассказал всё коротко, как доклад.
— Мда… — выслушав, протянул тот, взял бутылку, и разлил по двум стаканам.
Мы выпили.
— Значит, говоришь, жетон и форма?
Я кивнул.
— Ага.
— Что-то ещё?
— Пропуск, вот. — вспомнив про трофей, я пошарил по карманам.
— Интересно… — протянул он, рассматривая книжицу, и буркнув что-то вроде подожди, ушел в коридор, к телефону.
Отсутствовал недолго, вернулся мрачнее тучи.
— Что-то не так? — спросил я, отодвигая стакан. Ладонь саднило — где-то зацепил занозу, но сейчас это казалось мелочью.
— Это пропуск на закрытую территорию одной из воинских частей под городом. — ответил он, доставая сигарету.
— Круто. — чтобы хоть что-то сказать, сказал я.
— Скольких вы положили? — голос Бондаря прозвучал глухо, будто из подземелья.
Говорить от том что действовать пришлось практически в одиночку, я не стал, незачем, на меня и так косятся, поэтому скромно перевёл стрелки.
— Не знаю. Я никого, парни вроде стреляли. Того что с жетоном точно наповал, про остальных не скажу, но думаю парочку ещё точно вальнули, — ответил я,