Родители переглянулись.
— Точно не знаю, но говорят во дворе у нас ночью несколько человек убили… — задумчиво глядя в окно, ответил отец, а я, словно случайно проследив за его взглядом, увидел кучу милицейских машин, и целую толпу милицейского же народа.
— Нифига себе! Кого убили?
— Цыган, вроде, каких-то, и нашего паренька… Но это не точно, сам понимаешь, слухи…
Значит всё-таки не успел я, обидно. Надо было раньше вспомнить, может и предотвратил бы гибель пацана. Цыган мне не жаль, в наших краях цыганская группировка держит в страхе целые районы; никто не работает, мужики воруют, бабы людей дурят, и все поголовно, включая детей, наркотой торгуют.
Дальше разговор не задался, родители сидели нахмурившись, и положив хорошую порцию салата, я отправился к себе в комнату. Хотел ещё про телевизор сказать, но не стал их совсем расстраивать. Нет, так-то я понимаю, не каждый день людей пачками кладут, тем более прямо во дворе. Как минимум повод задуматься, а для советского человека ещё и чужое горе, которому надо обязательно посочувствовать.
С удовольствием доев оливье, я оделся, и ничего не сказав родителям, вышел во двор.
Милицейских машин поубавилось, самих ментов тоже, увеличилось только количество зевак. Знакомые и незнакомые, люди стояли у подъездов, под козырьками занесённых снегом детских песочниц, и просто посреди двора. Все чего-то ждали.
— Здорово. — подошёл я к знакомому парнишке из третьего подъезда. Имени его я не знал, он был года на три младше, и в дворовую братву не входил, занимаясь музыкой и рисованием. Эдакий домашний мальчик.
— Привет. — настороженно ответил он.
— Что тут случилось-то?
— Цыган убили, сразу десяток. Вроде как те с кем-то из местных зацепились.
— А с кем?
— Не знаю, про это ничего не говорят.
— А кто убил, известно? Свидетели есть?
На этот вопрос «домашний мальчик» ответить тоже не смог, и просто пожал плечами.
Вообще, искать правдивую информацию в толпе зевак последнее дело. Но мне сам факт, для легенды, вдруг менты рыть начнут, будут тут всех подряд опрашивать, и мой интерес, в отличии от его отсутствия, в этом случае будет вполне уместен.
Ну а так, хорошо вышло. Следов нет, пушка левая, мотива нет, свидетелей нет. Выстрелов никто не слышал, парни мордами в снег лежали, меня не видели. Из окон домов вообще обзора не было, с неба так повалило, что пока я туда шел, сам едва не потерялся. Девки вряд-ли вообще что-то вспомнят, напугались, да и когда в салон заглядывал, на меня они не смотрели. Ну а если и видели, вдруг, так только человека в маске. Ни примет, ни описания. Идеальное преступление.
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 1. 3.01.1991
Цыганское счастье (фрагмент)
'Цыганский народ на сегодня, пожалуй, единственный из многих, над чьей головой не висит, как дамоклов меч, национальный вопрос. Не оттого ли, что чуждые оседлости, политике, да и самому социуму, оказались они нынче свободнее всех: чуть что не так — подхватились и айда счастья искать. Так уж повелось: и власти, и мы сами всегда смотрели на них сквозь пальцы, вроде есть они, а в то же время их нет — не озоруют, и ладно. А между тем цыгане давно присутствуют в нашей жизни. Правда, романтики в ней значительно поубавилось, а проблем и невзгод — не меньше, чем у других.
— Как живете-кочуете? — спросила я главу семейного бизнеса цыгана Артура, чей «пост» — возле станции метро «Рижская».
— Да нет, прошли те времена. Маленький был — кочевал с родителями. Сейчас мне 27, уже 5 лет живу своим домом с женой и, четырьмя детьми под Астраханью. А вообще — семья наша большая. Нас, детей, у отца с матерью 12, у каждого теперь — свои дети. Так что близких родственников человек 50, я точно не подсчитывал. Зачем в Москву приехали? Чтобы заработать хорошо: кто торгует, кто гадает, кто так деньги просит.
— А просить не стыдно?
— Нет. Когда люди сами подают, что же здесь плохого?
— Разве ваша семья бедная?
— Ну нет! Какой же я бедный: дом есть, машина есть. В Москву из семьи нас только несколько человек приехало, а имеем в день по 500 рублей. Одно плохо: если рэкетир подойдет, надо платить по пятерке с человека в день. Я честно деньги зарабатываю, сигареты продаю.
— Где же вы их берете?
— Мне их приносят, по рублю за пачку «Явы», а я вам по два продаю.
— И это называется «честно»?
— А то нет? Я тут целый день стою, и когда холодно, и когда дождик. Все деньги потом отдам родителям — у нас старших почитают. Это у нас традиция.
— А еще какие у вас традиции?
— Мы все друг другу помогаем, цыган цыгана в беде не бросит. Нас мало, и вот, чтобы сохранить свои обычаи, в мужья и жены берем только цыган. Бывает, конечно, что вступают в брак с русскими, но от таких отрекается весь род. Еще какие традиции? Да вот, хотя бы юбка цыганская, — какую моя жена носит, такую и ее бабка и прабабка носили.
— Значит, вам ваша жизнь нравится?
— Жить можно. Гитару вот только хорошую нигде не купишь.'
Глава 2
Вопреки моим опасениям, менты не пошли по домам, не вызывали людей к себе, и вообще повели себя так, словно массовое убийство обычное в наших краях дело.
Зато во дворе только и говорили что народном мстителе, причем по три раза за день выдавая диаметрально противоречивые варианты.
«Милиционер у которого цыгане дочку на наркотики подсадили»
«Вор в законе, цыгане его сына зарезали»
«Киллер из КГБ мстит за своего брата»
«Военный в карты им проигрался, денег задолжал, вот и устроил расправу.»
«Сумасшедший афганец объявил войну наркотрафику»
И таких версий за последние дни я выслушал вагон и маленькую тележку, но что удивительно, про стрелу никто не упоминал. Может капот машины снегом засыпало и не заметили? Вариант с секретностью отпадал сразу, при таком количестве правоохранителей это просто нереально, если начальствующий состав ещё как-то блюдет, то у чинов пожиже такие новости как вода в одном месте держатся, то есть никак.
Когда вышел на работу в мастерскую, там тоже версии выдвигались, отец больше молчал, а вот Борисыч с помощником во всю упражнялись.
—