Допив всё что было в турке, ополоснул посуду, и отложив тоненькую стопку валюты, остальное убрал обратно. Ну всё, теперь баксы менять. Точек где это можно сделать, я знаю в городе три. Одна возле драматического театра, вторая на рынке, и третья напротив ресторана Юбилейный. В принципе, все три, плюс-минус, рядом. Распихав деньги по карманам, застегнул куртку, вышел на воздух, и закрыв гараж, двинулся на остановку.
Добирался не особо долго. Сначала пятнадцать минут на трамвае, потом автобус. Начать решил с рынка, там не так на виду, и денежку для обмена приготовил самую мелкую, двадцать долларов. Курс узнаю, присмотрюсь, ну и вообще, попробую что это такое. Раньше доллары меняли прямо у входа, но это был конец девяностых, поэтому на успех я не сильно рассчитывал.
Подошёл, покрутился немного, но никого похожего на валютчиков не выявил. Вездесущие бабки с семечками, тапками, шарфами, платками, дедок с вениками для бани, паренёк лет тринадцати с медом, ну и так ещё, по мелочи. Сам рынок сегодня не работал, по выходным только, поэтому вся «движуха» здесь, дальше идти смысла нет.
Вообще, когда я сюда приходил после отсидки, валютчики не стесняясь, стояли с табличками — «Куплю-продам», и перечеркнутая сверху вниз английская $. Сейчас же такое маловероятно, торговля валютой запрещена, но как-то же они должны выделяться?
Ходил-бродил, и никого не найдя, решил спросить у таксиста.
— Много валюты? — пристально оглядев меня, спросил усатый дядька, скучающий за рулём белой Волги.
— Двадцать долларов. — гордо ответил я.
— Так это мелочь паря, давай я сам заберу, сколько хочешь?
Глядя на добродушного таксиста, я только руками развел.
— Так не знаю, не доводилось продавать…
— Курс официальный знаешь?
— Неа.
— Восемьдесят копеек за доллар, я один к одному возьму. По рукам?
— Слышь, дядя, я что, на идиота похож?
— В смысле? — наиграно удивился таксист.
— Да в прямом. Ты чё мне паришь? Какие один к одному? Фраера в зеркале своём ищи, мне свистеть не надо!
— Да ты чего, паря? Я ж как лучше хотел!
— Хотеть ты можешь чего угодно, мне на барыгу просто покажи, не умничай!
Таксист нахмурился, видимо прокручивая в голове варианты ответа, но в итоге ткнул пальцем в дедка торгующего вениками.
— Петром Данилычем кличут…
Молча захлопнув дверь Волги, я подошёл к торговцу вениками, и спросил прямо в лоб.
— Валюту берешь?
— Ну. — позыркав вокруг глазами, подтвердил тот.
— Курс какой?
— Девять.
— Один к девяти?
— Ну.
— Сотку заберёшь? — решил я «сыграть» по-крупному.
— Ну. — так же коротко подтвердил мужичок.
— Ты ещё какое-нибудь слово знаешь?
— Ну.
Осознав что ничего другого не услышу, я достал пять двадцаток. Дедок взял доллары в руки, деловито ощупал, просмотрел на просвет, и положив на столик перед собой, придавил секатором. Ща. — буркнул он, «ныряя» в салон своего запорожца.
Вообще странный тип, вроде тюфяк-тюфяком, а взгляд цепкий, нехороший такой, даже меня пробирает. Может и преувеличиваю в чём-то, но непростой дедок, совсем непростой.
— На. — дед выполз из своего автомобиля, и прихватив со столика доллары, положил туда же стопку рублей.
Стараясь не суетиться, я пересчитал пятидесятирублёвые купюры. Ровно восемнадцать штук, девятьсот рублей.
— Спасибо дедуля. — поблагодарил я валютчика, и сунув деньги в карман, двинулся вдоль забора.
Шёл, а сам всё по сторонам поглядывал, хоть ничего подозрительного и не было, но всё равно какое-то чувство появилось странное, тревожное. Дошел до остановки, дождался трамвая, и проехав две остановки, выскочил в последний момент. Но нет, никаких хвостов, наверное я всё же переигрываю, на воду дую. С какой радости тем же валютчикам интересоваться моей персоной? Сто баксов для них такая мелочь, что подотрутся случайно, убытка не заметят. Притащи я им хотя бы штуку, тут уже возможны варианты, но тоже с натяжкой.
Общественным транспортом пользоваться не стал, и пешком добравшись до «Юбилейного», приступил к «осмотру». Две таксишные волги на пяточке, обе жёлтые, мужик со снеговой лопатой чистит от снега крыльцо, и возле киоска «Союзпечать», бабулька с семечками.
— До драмтеатра сколько возьмёшь? — открыл я пассажирскую дверь ближней Волги.
— Нисколько. — мотнул головой таксист, толстый дьдька с залысинами.
— Мне подходит, поехали. — сделав «морду кирпичом», я уселся в кресло.
— Ты чо пацан, совсем страх потерял? Нисколько, это значит не поеду! — побагровел всей своей неравномерной лысиной таксист.
— Ну ладно, нет так нет, пешочком прогуляюсь. Подскажи только, где здесь тугрики поменять можно?
— Чего поменять?
— Тугрики. Батя в Монголии служил, вот, привез, а куда деть не знаем.
— Так в сберкассу иди, там всяко примут. — явно озадачился таксист.
— Нет, был я там, курс никакой совсем, мне бы к частникам обратится…
Таксист посмотрел задумчиво, и неожиданно выдал,
— Мент что-ль?
— Ага. Генерал-майор полиции в отставке. — пошутил я.
— Чего? — снова побагровел толстяк.
— Блин, дядь, ты чего тугой такой? Баксы мне разменять надо, говорю же, что непонятно? — выудив из кармана двадцатку, помахал я перед лицом опешившего таксиста.
* * *
Еженедельник «Аргументы и Факты» № 3. 01.17.1991
Что пишут в мире
«БЕРЛИНЕР МОРГЕНПОСТ» (ФРГ). К концу 1991 г. СССР покинет около 600 тыс. евреев, к 1993 г. — почти миллион, а к середине 90-х — 2 млн., что составит 45% нынешнего населения Израиля
НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС" (США). Согласно объявленным правилам министерства обороны, все журналисты, которые будут освещать военные действия в Персидском заливе, имеют право публиковать свои материалы только после их проверки военной цензурой. Одно из условий появления статьи в печати таково — материал не должен носить критический характер или ставить вооруженные силы в неловкое положение.
Глава 6
Удивительно, но скупщиком валюты оказался официант из ресторана. Система простая, как подсказал таксист, нужно показать доллары швейцару, а тот уже позовет сведущего человека.
Так и сделал.
— Сколько у вас валюты? — оценивающе «мазнув» по мне взглядом, спросил вышедший на «зов» официант с подносом.
— Курс? — «поймал» его взгляд я.
— Один к девяти, от тысячи долларов один к десяти.
Мелькнула мысль махнуть всё сразу, но воздержался, протягивая пятнадцать двадцатидолларовых купюр.
— На поднос, пожалуйста, выкладывайте по одной, так чтобы я видел.