– А что дочка-то? – с неожиданной злобно выкрикнул круглолицый. – Та еще фифа, я так скажу. Жила себе у бабки, иногда заходила. Тут вдруг на тебе – переехала. На все готовенькое! В школу не ходит, с парнями таскается… Корми тут ее… И вообще, вы че приперлись-то? Мы вас не звали, так что…
– Это кто? – кивнув на хмыря, холодно осведомился майор.
Хозяйка неожиданно зарделась:
– Ну-у… это Федя, друг мой.
– Вот что, друг… – встав, участковый окатил хмыря ледяным взглядом. – Гляжу – судимый? Почему на учет не встал? Собирайся!
Весь гонор слетал с круглолицего тут же. За пару секунд.
– Ну-у, командир, я это… откинулся ведь только недавно, да… А насчет девки я расскажу, если надо…
Игорь поморщился:
– Помолчи пока…
– Товарищ майор. А можно я на кухню пойду, покурю?
– Ну, покури… Только не уходи. Может, еще понадобишься.
– Ой, какие люди у нас! Здравствуйте, Игорь Алексеевич!
Из кухни вышел – а лучше сказать, выполз – седой старик в клетчатой фланелевой рубахе и валенках, второй сожитель Синюшницы. И как они только втроем уживались? Впрочем, похоже, что мирно.
– С неделю уж Неськи не видели, так, – усаживаясь на место Феди, пояснил старик. – В город, верно, смыкнула.
– Ну да, в город, – покивала Ирка. – Куда еж еще-то? Хахаль у нее был… Борька, кажется. Ну да, Борька.
– Что за Борька? – тут же переспросил участковый. – А, Белобородов, что ль?
– Ну да, Белобородов. С армии осенью пришел, да и запал на нашу Неську. Она ж у нас девка-огонь!
– Угу, угу, запал, – участковый недобро прищурился. – Он с армии, ей – четырнадцать едва. По осени и вообще тринадцать было.
– Осенью бабка еще жива была.
– А потом Неська тут и жила… – оживилась хозяйка. – Вот тут, на диване спала.
– До двенадцати дрыхла!
– Вот стол – тут уроки делала…
– Ага, делала… как же!
– Да помолчи ты, Филимоныч! – Ирка, наконец, натянула юбку. – Ей в школу и не надо было, она ведь на этом… на очном… очно-заочном… Ну, я сама бумаги какие-то подписывала. А так мы ее кормили, да…
– Да уж, не голодала!
– А где б у вас все это записать? – наконец, поинтересовался Сергей. – И еще этот… акт ЖБУ составить.
(Акт ЖБУ – «Акт обследования жилищно-бытовых условий»)
– А вот, за стол, пожалуйста, садитесь! – любезно заулыбалась хозяйка. – Ой, симпатичный какой! Вы тоже к нам участковым?
Записав показания, коллеги с облегчением покинули квартиру. Правда, сразу уехать не удалось…
– Товарищ майор, можно на минуточку…
Тихой сапой выскочил следом круглолицый хмырь – Федя. Оглянулся, голос понизил:
– Я это, начет девки…
– Говори, говори, Федор!
– Это ж черт, а не девка! Делать ничего не хочет. Ленивая. Скандалит постоянно, нас с Иркой ссорит. А как-то вены порезала. Не в первый раз уже! Нам оно надо? Честно скажу, командир, пропала Неська – и черт с ней! Всем без нее легче.
Глава 2
Начало мая. Ветрогонск
Агнесса
Фраза недавнего лагерного сидельца оказалась пророческой. И впрямь, без Неськи-Агнессы всем стало только лучше. Не только Ирке с ее сожителями, но и местной школе, куда коллеги заглянули, так и не отыскав неськиного дружка Белобородова Борьку. По словам матери, то еще третьего дня уехал куда-то в город на заработки. Что ж, осталось только местная школа -девятилетка.
Директор, Евгения Петровна – сухопарая брюнетка лет сорока, с прической «мелкий бес» и нервно дергающейся нижней губою – приняла полицейских крайне настороженно. Об Агнессе же не сообщила ничего нового, кроме уже известного: перевелась из городской школы («На нашу голову!»), учиться и в школу ходить не хочет, с согласия матери «переведена на очно-заочную форму обучения».
– Ой, не знаю, что мы с ней в девятом классе будет делать?! – Евгения Петровна со вздохом поджала губы. – Как она ОГЭ сдаст? Даже для детей ОВЗ с ЗПР… Да, да, она признана ЗПР – комиссию проходила.
(ОГЭ – понятно, ОВЗ – ограниченные возможности здоровья, ЗПР – задержка психического развития)
– Думаю, она и на итоговое собеседование не явится, – продолжала жаловаться директор. – Да еще, не дай Бог, от кого-нибудь родит! И виноваты будем мы – недостаточно хорошо проводили воспитательную работу. Ах… Вот вам смешно, а нам-то не очень. Городской школе хорошо – сбагрили. А нам теперь отдуваться! Что? Подружки-друзья? Об этом лучше классного руководителя спросить. Я провожу, пойдемте.
Классный руководитель восьмого класса почти ничего нового не добавила. Все только охала да сетовала:
– Родит, а крайними нас сделают! Да она ж еще к суицидам склонна – вены режет. Опять наша вина! Про девятый класс я даже боюсь и думать! Пропала, и пропала… лучше б и не объявлялась вообще.
Вот так вот. Откровенно.
– Да уж, – выйдя на улицу, Соколов покачал головой. – Похоже, никому девчонка пропавшая не нужна. Ни матери, ни тетке, ни школе… Как так можно-то? Ведь человек же!
– Жиза, – хмыкнул Игорь. – Или, как говорят французы – се ля ви.
– Тьфу ты! – Серж хлопнул себя по лбу. – Одноклассников забыл опросить. Подружек.
– Ну, ты опрашивай, только быстро, – заторопился майор. – А я пока контингент проверю.
Подружек у пропавшей не было. Вернее, общаться-то она – общалась со многими, но вот дружить – нет. Хотя, в гости иногда захаживала…
– Ну, прикольно с ней было, – поделилась одна из таких «подружек», хрупкая крашеная блондиночка с пирсингом в носу, судя по виду тоже оторва еще та!
– Неська вообще тянка сасная, но псих. Крыша едет. Сидим такие – она, бац – заорет, заплачет. Типа обиделась. Да ну ее!
– Может, увлекалась она чем… Ну, там музыка или…
– Да как все, – девчонка пожала плечами. – Рэп слушала иногда и все такое. Ну, тик-ток там, Инста.
– А, может, чего необычное замечала?
– Не, ничего такого…
Еще парочка опрошенных девчонок подтвердили то же самое. Что ж – хоть листов много. Бумаги будьте-нате извел!
– Подождите! Эй!
За школьной калиткой Соколова догнала та самая, крашеная, с пирсингом в носу.
– Вы спрашивали чего необычного… Так прикид!
– Что за прикид? – насторожился Серж.
– Ну это, я ее, Неську то есть, как-то в городе встретила. Не узнала даже! Идет вся такая… Пальто, представляете?! Такое, белое в крупную клетку, черную с таким бордовым. Еще ярко-красный шарф… и берет! Такой же. Я просто ору!
– Понятно. Так и запишем – «сильно удивилась».
– Помада еще. Такая же, как шарф и берет. Ресницы накрашены… Красные джинсы! И обувь такая… почти шлепанцы… И красная сумка! Я потом в школе рассказала – так всем плевать…