— Так давайте я галеты лучше дам!
— Себе оставь.
— Но это ж мой НЗ был!
— Вот и пожертвуешь свой НЗ на общее дело!
Спор разворачивался за моей спиной. Я, тем временем, медленно и аккуратно шел к козлу.
Животное все так же стояло на том конце моста. Увидев меня, козел наклонил голову, как бы демонстрируя мне свои выдающиеся рога.
Меня они не впечатляли.
К слову, НЗ Звады уже давно оказался у меня в руках. Это была тройка ржаных сухарей, которые санитар припрятал на всякий случай.
Звада решительно не хотел отдавать их мне, но все остальные, услышав мой план, настояли на этом. Звада покорился воле коллектива и нехотя отдал сухари.
Я неумолимо приближался к козлу. Коллектив вновь затаил дыхание, ожидая, что же будет дальше.
Застыв на несколько шагов от рогатого упрямца, я глянул ему прямо в его желтые глаза со зрачками-черточками.
Козел, кажется, хотел было заблеять, но вдруг заинтересовался. Он стукнул копытцем, шагнул вперед и вытянул шею. Стал нюхать воздух, оттопырив верхнюю губу и показав внушительных размеров желтые зубы.
— Хочешь, да? — ухмыльнулся я, показывая ему черный, сдобренный солью солдатский сухарь. — Вижу, что хочешь. Ну так на.
Я присел на корточки. Легонько кинул ему сухарь. Тот упал под копыта козлу.
Козел, казалось бы, удивился. Он отшагнул, опустил голову к непонятному ему предмету. Понюхал. И учуял соль, что так любят облизывать в горах козлы.
Потом зверь стал робко лизать засушенный хлеб, стараясь снять с него всю соль языком. Когда, наконец, слизал, стал щипать его, силясь оторвать кусочек соленого хлеба.
Я украдкой обернулся. Махнул Наливкину рукой, мол, действуйте.
Капитан «Каскада» раздал несколько приказов, и все принялись усаживаться в седла и брать лошадей под уздцы, чтобы сгруппироваться перед переходом.
Когда я заметил, что козел стал терять интерес к первому сухарю, я кинул второй в кустики низкорослой травки, что росли у него за спиной, на том берегу.
Когда в кустах зашелестело, козел резко поднял голову, обернулся, навострил уши. Когда принюхался, медленно побрел за сухарем. Потом сошел с моста, направился немного в сторонку. Стал шарить мордой в кустиках, ища вожделенное лакомство.
— Пошли! Пошли! — скомандовал Наливкин.
Первым на мост взошел Нарыв верхом на своей кобыле и Альфой в седле. Под копытами лошади переправа затряслась, задрожала. Заскрипели старые доски.
Кобылка шла аккуратно. Выбирала, куда ставить ногу, перешагивала щели, что были пошире.
Наконец, Нарыв успешно перебрался на другой берег. Так, один за одним, пошли и все остальные.
Когда большая часть отряда перешла через мост, Булат перебежал на эту сторону, а Наливкин перевел сначала свою, а потом и мою лошадь, козел стал терять интерес и ко второму сухарю. Видимо, слизал всю соль, а жевать полуразмоченный собственной слюной хлеб не захотел.
На том берегу еще оставались Звада с Малининым, молчаливый афганец и двое бывших пленных солдатиков.
Как только первый из них ступил на мост, козел решил вернуться.
Он обратил ко мне свою продолговатую морду, заблеял и шагнул к мосту.
Вся остальная группа углубилась в ущелье, чтобы лишний раз не беспокоить козочек, которые и так насторожились и взобрались где повыше, чтобы держаться от нас подальше. Однако отпускать козла было пока что рановато.
Тогда я кинул третий сухарь еще подальше — за большой валун, что покоился у пологого склона ущелья.
Сухарем тут же заинтересовались две козочки, но козел, следуя на запах, быстро разогнал своих «невест» и принялся сам лизать хлеб, лежавший где-то за камнем.
— Давай! Пошли-пошли! — скомандовал я.
Солдаты торопливо зашагали по доскам переправы. Как только они ступили на этот берег, по мосту пошел и Малинин на своей кобылке. Последним мост перешел Звада.
* * *
— Вот зараза! Да заткнись ты! Заколебал уже! — бросил Звада козлу, не надеясь, впрочем, что тот отстанет.
Животное следовало по пятам за лошадью Звады. Громко блеяло. Нервировало и без того вспыльчивого санитара.
— Че? — Ехавший впереди Малинин обернулся, хохотнул. — Дружка себе нового нашел?
— Да он запарил уже! Че ему надо⁈ Пшел! Пшел, я тебе говорю!
Звада достал последнюю сигарету из пачки «Примы», скомкал пачку и запустил ее в козла, надеясь отпугнуть.
Козел не испугался. Даже напротив, заинтересовался упавшим у него перед носом предметом. Опустил голову, понюхал, смачно чихнул, когда табачный запах защекотал ему ноздри.
Пачка остановила козла лишь на миг. Потом он снова протяжно заблеял и опять увязался за Звадой.
— Видать все, — рассмеялся Малинин, косясь на закурившего Зваду через плечо, — придется тебе его с собой забирать! Селихов с псом ходит, а ты будешь с козлом!
— Да иди ты в баню, — обиженно пробурчал Звада, а потом не выдержал.
Он полез в групповую аптечку, достал флакончик нашатыря. Нашел в вещмешке при седле начатую пачку галет. Взял один и смочил его спиртом.
— На, подавись, скотина упрямая, — зло бросил Звада и кинул галет козлу.
Любопытный козел заинтересовался галетом. Подошел, опустил голову, чтобы понюхать. А потом резко отскочил, как ужаленный. Козел замотал головой, стал протяжно, яростно и часто чихать.
Звада захохотал в голос.
— Че? Съел⁈ Будешь знать, как за мной валандаться!
Каково же было его удивление, когда козел, вместо того чтобы просто отступить, прочихавшись, взревел не своим голосом.
Когда он бесстрашно попер рогами на лошадь Звады, у санитара аж сперло дыхание. Козел с разгону боднул лошадь рогами в ногу.
Та заржала, принялась скакать на месте, лягать воздух. Перепуганный Звада заорал, припал к конской шее, вцепился в гриву. А потом принялся во весь голос грязно и многоэтажно материться.
* * *
Когда с конца нашей колонны донеслись крики, ржание коней и жуткие матюки, я обернулся.
Лошадь Звады разбушевалась, выскочила из строя и принялась непослушно топтаться на месте. Время от времени она подбрасывала задние копыта, лягая воздух. Санитар, вцепившийся ей в шею, подскакивал в седле и орал не своим голосом.
Когда Малинин соскочил с седла и попытался успокоить лошадь Звады, его немедленно атаковал разъяренный козел.
Я знал, что козел тащился за нами от самой переправы и выпрашивал сухари. Но что именно так внезапно привело его в бешенство, осталось для меня загадкой.
Из-за суматохи, возникшей сзади, строй поломался. Все принялись оглядываться, что же там происходит. Кони стали непослушно плясать под всадниками, напуганные ржанием Звадовой кобылы.
— А! Сука! —