— Тоже никогда не понимал, — поддержал беседу я.
Кондратий солидарно кивнул и продолжил:
— Если мы с Мстиславой и пытались чего делить, то давно прекратили. Никого не уговариваем, никого не держим. По сути-то — одно ведь дело делаем. Хотя обидно, конечно, если уходят. Денис, вот, к примеру, из обходчиков к Мстиславе ушёл. Жаль мне было, сильный видящий. И вояка — каких поискать. Недаром полком командовал.
— Денис из обходчиков ушёл? — изумился я.
— Ну да.
— Я скорее бы поверил, что он просился к вам, но вы не взяли. Склад характера у него… не сказать чтобы склонный к ведению задушевных разговоров. Как-то с первого взгляда понятно, что морды бить приятней и привычнее.
— А ты с первого взгляда не суди, — улыбнулся Кондратий. — Ты вторым погляди. Потом третьим. А потом, может, и понимать начнёшь чего-то. Ихнее благородие не так просты, как кажутся. А насчёт разговоров — Ван, к примеру, вовсе помалкивает. Делает вид, что русского не знает. А спасенных душ у него на счёту — поболе, чем у многих.
— А он знает русский?
— А кто ж его знает, — Кондратий рассмеялся. — Это ж Ван.
Фургон неспешно катился по Гагарина в направлении центра.
— Мы куда едем-то? — спросил я.
— Да просто район объезжаем. Сообразить пытаюсь, куда Маэстро лёжку свою перетащил. И ты тоже по сторонам поглядывай. Вдруг почуешь чего — как в тот раз девчонку почуял.
— Угу. А пожрать мы заедем? А то у меня на голодный желудок чуйка барахлит.
— Обязательно. Я и сам с утра не евший. Тут вот, на Советской, трактир скоро будет, туда и зайдём.
В момент, когда Кондратий, припарковав фургон возле «трактира», вылезал из машины, у него зазвонил телефон.
— Алло?
— Степаныч! — слышимость была превосходной. — Маэстро вернулся! Со всеми своими падальщиками. Чего делать-то?
Кондратий застыл, сидя на водительском кресле боком.
— И девка с ним?
— Да откуда ж мы знаем?
— Понял. Сейчас буду.
Кондратий развернулся к рулю. Захлопнул дверь. Я захлопнул свою.
Через четверть часа мы стояли возле дома-коммуны, примерно в том месте, где Изольда схватила меня за руку и заставила остановиться.
— Ну? — напряжённо спросил Кондратий.
Рядом топтался Ким — он был оставлен возле обиталища Маэстро на посту. Сообщить, если тот вернётся. Собственно, вот и вернулся.
Я покачал головой:
— Ничего.
— Может, поближе подойти? — азартно спросил Ким.
— Да не, без толку. В прошлый раз я, получается, её услышал гораздо раньше. А сейчас почти вплотную подошли — и хоть бы хны. То есть, либо Маэстро усилил защиту — и в этом случае я ничего не услышу, даже если под дверью буду стоят. По логике. Когда мы лезли сюда, целью Маэстро было нас запутать — и поэтому он увёл своих. Он знает, что мы ищем девчонку. Знает, что не успокоимся. Но зачем ему искать новое логово для пожирателей, если можно перепрятать её одну? Запереть где-нибудь, а самому вернуться. Нам ведь не драка с пожирателями нужна, а похищенная душа. Полезем сейчас к ним — Маэстро скажет, что девчонки в здании нет, и, скорее всего, не соврёт. Ну, то есть, мне кажется, что гораздо проще перетащить душу куда-то, где мы даже не подумаем искать, чем городить мегасложную защиту.
— Согласен, — вздохнул Кондратий. — Снимай засаду, Кимушка. Чего уж.
В кабак Ким поехал вместе с нами. Сказал, что на обед у него была сосиска в тесте. По дороге Кондратий поглядывал на наручные часы. Толстый металлический корпус, на белом циферблате — крупные цифры, красная звездочка и ещё какой-то рисунок. Я подумал, что если бы у меня был живой прадедушка, он мог бы носить такие часы. В молодости. Когда ехал в танке на Берлин.
— Мы торопимся? — спросил я.
Кондратий вздохнул.
— Уже да… Ну, ничего. Обождёт.
Как выяснилось вскоре — обождал.
В ресторане девушка-хостес поздоровалась с Кондратием, как со старым знакомым, и провела нас в отгороженное помещение в глубине зала. Такие называются отдельными кабинетами. Мне в них заглядывать до сих пор не доводилось.
В «кабинете» за столом сидел мужчина, на вид — ровесник Кондратия. Вкушал из глиняной миски борщ. Перед мужчиной стояла опорожненная рюмка, на большой тарелке лежали тончайшие, заворачивающиеся вверх ломтики сала, зелёный лук и ржаные булочки. Отдельно стояла крошеная вазочка со сметаной.
Когда мы вошли, мужчина поднялся. Протянул руку Кондратию, потом Киму. На мои дреды посмотрел с непроницаемым выражением лица.
— Новенький, — объяснил Кондратий.
— Понял, — сказал мужчина. Протянул мне руку. — Николай.
— Тимур.
Не сказать, чтобы мне так уж часто доводилось сталкиваться с представителями структур, но почему-то сразу стало ясно, что Николай — из их числа. Если он, конечно, Николай.
— Что слышно? — усевшись за стол, спросил Кондратий.
Мы с Кимом взяли по книжке-меню и начали делать вид, что изучаем.
— Зацепок пока ноль, — отозвался Николай. Он снова принялся за борщ. — Боюсь, что ничего и не найдём. Район — условно один и тот же, орудие убийства и почерк схожи. Но это всё. Ничего, что могло бы указывать на убийцу.
— А связь между девчонками?
— Никакой. Слава тебе, господи.
— Почему?
— Потому что, была бы связь — пришлось бы предположить, что будут и другие жертвы.
Кондратий мрачно вздохнул.
Николай встрепенулся:
— Ты мне не каркай тут!
— Да я даже не сказал ничего…
— Знаю я тебя, ага! Что там у вас случилось? Мне докладывали, что тебя на рассвете в Реадовке видели. С каким-то патлатым парнем, — Николай посмотрел на меня.
— Да активировался один псих, — проворчал Кондратий. — Ни с того ни с сего! Три года спокойно сидел и вдруг как с цепи сорвался.
— Обезвредите?
— А чем, по-твоему, сейчас занимаемся?
— Понял. Помощь нужна?
— Пока нет. Надо будет — обращусь.
— Уж обращайся. Лови своего психа поскорее. А то мне только ещё одного серийника не хватало, от Сигнальщика-то едва отдышаться успел… А у меня, между прочим, отпуск в конце июля. Имей в виду.
Кондратий кивнул:
— Опять в Астрахань? На рыбалку?
— Ага.
Николай отодвинул опустошенную миску. Попрощался и ушёл.
— Капитан? — глядя ему вслед, спросил я.
— Майор, — буркнул Кондратий. — Скоро должен подполковника получить. Если всё нормально будет.
— Но он…
— Нет. — Кондратий покачал головой. — Не видящий. Вообще. Даже не как ваш Даниил Петрович, чтоб он был здоров.
— А почему же тогда?..
— Сынишка у него видящий. Ну, как сынишка… Сейчас-то взрослый парень. А когда способности прорезались, ему лет пять было, малой совсем. Понятное дело, тут же побежал родителям рассказывать — про то, что рядом с собой непонятных людей