Так что поговорим между делом. Я кивнул и сделал пас Ярику. Игра в школьном коридоре началась.
Глава 20
Сначала думал, что не выйдет толком поиграть, но втянулся в игру быстро, тело ведь всё помнило, суставы не горели от боли, и спина не требовала срочно прекратить всё и лечь.
Я спокойно пробежался по скользкому полу, принял пас от Ярика и пнул мяч в стену, которая означала ворота.
Бац! Мяч отлетел от стены.
— Есть! — брат поднял руку, я дал ему пять со шлепком.
Снова продолжили. Пол скрипел под подошвами кроссовок, через пару минут кто-то уже пыхтел. Это Глеб Сибиряков быстро взмок и вскоре отошёл положить куртку на подоконник.
— П-п-пива много п-пьёшь, — подколол его Костя с хитрой усмешкой.
— Во-во, братан, — Ярик закивал. — Поэтому и сдох, Сибиряк. Мамон ещё не отрастил? — он пихнул опера в живот. — Скоро отрастишь.
— Да ща вам всем покажу, — Глеб вытер лоб и встал на позицию. — Погнали.
Ещё разбег по короткому полю. Громкий топот, аж окна дрожали, ещё один удар, и очередной прилёт резинового мяча с заплаткой на боку в обшарпанную стену.
Приковылял сторож Витя, с трудом сел на подоконник и закурил, выдыхая дым в полуоткрытое окно. Ещё отодвинул пожухлый цветок, чтобы не упал с подоконника. Он начал доставать окурок из пакетика, чтобы докурить. Но у меня в кармане куртки была пачка «Кэмела» как раз на такие случаи. Передал ему, да и остальные парни сразу снабдили его сигаретами.
— Окно не разбейте, — повторил он.
К разговорам пока не подходили, тут надо в спокойной обстановке. Да и не хотелось рушить эту атмосферу, возникшую так внезапно. Просто футбол с пацанами, как в детстве. Когда такие моменты ещё выпадут?
Играли дальше, в зал хоть и прохладно, но нам всем стало жарко. Побросали куртки на подоконник, в них уже было невозможно находиться.
Мяч случайно полетел в голову Кости, но он умело уклонился, сберёг очки. Мяч попал в стену, как раз между окнами, только старый тюль шелохнулся. Витя поцокал языком и покачал головой.
— А я тут думаю, — сказал я, когда мы разошлись по своим «воротам» перед новой схваткой. — Машину надо брать, а то пешком не находишься, а на такси — не напасёшься. Ярик, есть контакт надёжный, чтобы не угнанная и без подарков?
— Есть такой, к Кардану надо идти, не обманет. Я бы «Крузака» взял или «паджерик», — он выдохнул и потряс полосатую майку-тельняшку.
На каждом плече у него неразборчивые в полумраке татуировки. Это с войны, набили прямо там.
— Да пока хватит японца какого-нибудь или девятки.
— Я бы тебе «марковника» своего подогнал, да приметный он больно, знают его. Ну, может, отработаем у какого-нибудь коммерса, если есть наводки.
— Ты завязывай, — я пихнул его в плечо. — Теперь не отрабатываем ничего, работаем иначе.
— Да я угараю, — брат усмехнулся.
Забили им ещё три раза, пропустив всего один мяч. Мокрый как после бани и выдохшийся Глеб всё же смог забить на последнем издыхании. Но в итоге победа осталась за нами.
Никакого душа в школе не было, само собой. Повесили только мокрые шмотки на спинки стульев, чтобы хоть немного просохли, а сами засели на первом этаже, где у сторожа был закуток недалеко от раздевалки.
Место тесное, совсем небольшая каморка с топчаном — самодельной кроватью из досок, на которую положили тонкий матрас. Ещё там был стол, представляющий собой широкую доску, положенную на тумбочку, металлический чайник, в котором торчал провод кипятильника и немного припасов: банка солдатского колбасного фарша и половина буханки чёрного хлеба.
Ярика и Костю пока в городе никто не искал, но лучше им не отсвечивать лишний раз, поэтому в магазин напротив школы сгонял Глеб. Там в основном продавали пиво (законов о запрете продаж алкоголя и сигарет рядом со школами ещё не было), но было кое-что и съестное.
Расселись вокруг тумбочки, придерживая столешницу, чтобы не упала, устроили простой ужин из китайской лапши, хлеба, плавленого сырка и колбасного фарша.
Ну сладкое есть — Глеб купил пряников и пакетик растворимого сока «Юпи». Он один и пил эту жидкость кислотно-жёлтого цвета с химозным запахом прямо из трёхлитровой банки, где развели эту байду. Причём пил как конь, с такой же скоростью, как он поглощал пиво.
Ну теперь можно и о делах. Мы расселились поудобнее, кто курил, те закурили.
— Короче, — начал Ярик, — я вот когда у Наума в бригаде ходил, — он покосился на меня, потом на Глеба, мол, не говорил ему ещё, — базарил с пацанами в посёлке, где курорт закрытый, знаете же. Там пацаны без дела сидят, а многие с нами там были, — брат выделил слово «там». — Так что пацаны проверенные.
— Ну и говори дальше, раз начал, — сказал Глеб.
— Так чё, я их хотел в бригаду собрать, отдельную, чтобы обкатались, показали себя, а кто нам подойдёт — уже в основной состав звать.
— Ты же понимаешь, что Наум тебя из-за этого и невзлюбил, — произнёс я, немного подумав. — Испугался, что ты их для себя собираешь, а потом бы щёлкнул его по тихой грусти и всю бригаду под себя бы подмял.
Ярик молчал долго, смотря в темноту. До него и правда не доходило это раньше, а причина ненависти покойного Наума оказалась простой. Тот и правда боялся конкурента.
— В натуре, — согласился брат, выдохнув облако дыма.
— А я тебе про что говорил, — строго сказал Глеб и спросил: — А где Наум, кстати? Мы его так-то ищем, к нему вопросов много.
— Я его у гостинки одной высадил, — сказал Ярик, как мы и условились.
Глеб при этом едва заметно кивнул, вроде как в курсе, что проверяли там.
— А потом Левитана захватил и залегли в тайге, — продолжал брат, — А то вы, мусора, сильно прессуете, попадёшься вам — все почки отобьёте, волки.
— И есть за что, — парировал Глеб, нахмурив брови. — Как ещё с вами, бандюгами? По головке гладить. Вы только силу и понимаете.
Мимолётное ощущение дружеской посиделки будто ушло, на мгновение стало холодно, неприятно… как