Гарри молчал, ошеломлённый. За последние месяцы его мир перевернулся так много раз, что казалось, ничто уже не может его удивить. И всё же… Бессмертный, пришедший через портал, чтобы сделать его своим учеником?
— А что взамен? — спросил он, вспомнив один из первых уроков Сахиби: всегда выяснять цену магического дара.
Виктор Крид улыбнулся шире, и на этот раз улыбка отразилась в его невероятных глазах.
— Умный мальчик, — одобрительно сказал он. — Ты прав, ничто не даётся просто так. Взамен — твоя преданность. Твоя клятва сохранить знания, которые я передам, и в своё время найти достойного ученика, которому передашь их ты.
Он сделал паузу, его глаза пронзительно смотрели на Гарри.
— И, возможно, твоё общество. Бессмертие — это очень долгий путь, мальчик. И очень одинокий.
Наступила тишина. Гарри переводил взгляд с Сахиби на Беллатрикс, с Натаниэля на Виктора Крида. Лица всех взрослых были серьёзны, словно решалась судьба не одного мальчика, а целых миров.
— Это правда? — наконец спросил Гарри, обращаясь к Сахиби. — Директор Малик действительно… обещал меня этому человеку?
Сахиби медленно кивнул.
— Не совсем так, Гарри. Он указал на тебя как на достойного кандидата. Но выбор всегда остаётся за тобой. Виктор Крид — величайший из Бессмертных, его знания неоценимы. Но цена этих знаний высока.
— Высока, но справедлива, — возразил Крид. — Я не прошу ничего, чего не дал бы взамен. — Он снова повернулся к Гарри. — У твоих ног будет вся мультивселенная, мальчик. Все её тайны, все её сокровища. Ты увидишь рождение звёзд и смерть галактик. Будешь гулять по садам времени и купаться в океанах чистой энергии.
Он протянул руку.
— Идём со мной, Гарри Поттер. Стань моим учеником. Позволь мне показать тебе, что значит быть по-настоящему свободным.
Гарри смотрел на протянутую руку Бессмертного — изящную, с длинными пальцами, на запястье которой мерцали странные символы, похожие на созвездия. Затем перевёл взгляд на Беллатрикс, в чьих глазах читалась тревога и что-то похожее на печаль. На Сахиби, чьё лицо было непроницаемо, но синее пламя глаз горело ярче обычного. На Натаниэля, бывшего профессора Снейпа, чьи крылья слегка подрагивали, выдавая его волнение.
— Все эти люди… существа… стали моей семьёй, — медленно произнёс Гарри. — Первой настоящей семьёй, которую я когда-либо знал. Я должен буду оставить их?
— Не сейчас, — ответил Крид. — Твоё обучение будет долгим. Ты ещё не готов покинуть этот мир полностью. Но придёт день, когда ты должен будешь сделать выбор — оставаться привязанным к одной реальности или стать гражданином всей мультивселенной.
Гарри глубоко вдохнул, чувствуя, как зелёное сияние вокруг его рук пульсирует в такт сердцебиению. Всего несколько месяцев назад он был никем — просто нелюбимым племянником в доме на Тисовой улице. А теперь перед ним открывались двери не просто в волшебный мир, а в бесчисленные миры, в саму ткань мироздания.
Он встретился взглядом с Сахиби, и ифрит едва заметно кивнул, словно говоря: "Это твой выбор, и я поддержу любое твоё решение".
— Я согласен, — наконец сказал Гарри, протягивая руку в ответ. — Я стану вашим учеником, мистер Крид. Но с одним условием.
Бровь Бессмертного удивлённо поднялась.
— Условием? Ты торгуешься со мной, мальчик?
— Да, — твёрдо ответил Гарри. — Я хочу, чтобы мои друзья, мои наставники могли всегда связаться со мной, где бы я ни находился. И чтобы я мог вернуться к ним, когда захочу.
Виктор Крид изучал его долгим взглядом, и в его древних глазах мелькнуло что-то похожее на уважение.
— Привязанности, — задумчиво произнёс он. — Они могут быть как якорем, так и крыльями. — Он кивнул. — Хорошо, Гарри Поттер. Я принимаю твоё условие. Твои связи с этим миром сохранятся, пока ты сам не решишь их разорвать.
Их руки соприкоснулись, и в момент касания Гарри ощутил странное, почти головокружительное чувство — словно на мгновение он увидел бесконечную вереницу миров, проступающих друг сквозь друга, словно слои полупрозрачной ткани. Это видение было слишком грандиозным, слишком сложным для человеческого разума, и он инстинктивно отшатнулся, разрывая контакт.
— Прости, — сказал Крид, и в его голосе впервые прозвучало что-то похожее на настоящее сочувствие. — Иногда я забываю, как это воздействует на тех, кто не привык к межпространственным контактам. Со временем ты научишься сдерживать поток видений.
Виктор Крид повернулся к остальным.
— Я дам вам время попрощаться. Вернусь за мальчиком через три дня. Этого достаточно, чтобы собрать необходимое и завершить неотложные дела.
Он поклонился — изящный, аристократический поклон, словно перенесённый из иной эпохи.
— До встречи, Гарри Поттер. Готовься к путешествию, которое превзойдёт все твои самые смелые мечты.
С этими словами Бессмертный поднял руку, и воздух перед ним снова задрожал, раскрываясь в бирюзовый портал. Виктор Крид шагнул в него, растворяясь среди звёзд и галактик, и портал закрылся за ним, словно его никогда и не было.
Несколько мгновений все молчали, словно боясь нарушить хрупкость момента.
— Ну, — наконец произнёс Гарри с нервным смешком, — похоже, мне нужно собираться. Как думаете, мне понадобится зимняя мантия в путешествии между измерениями?
Беллатрикс первой нарушила оцепенение, подойдя к нему и крепко обняв. Её кристаллическое тело излучало тепло, которое он научился ассоциировать с безопасностью и принятием.
— О, Гарри, — прошептала она. — Ты даже не представляешь, что тебя ждёт.
Натаниэль подошёл следующим, его крылья слегка обернулись вокруг них, создавая подобие защитного кокона.
— Вы хорошо справились, Поттер, — сказал он своим новым, мелодичным голосом, в котором, однако, всё ещё слышались нотки прежнего профессора Снейпа. — Ваша мать гордилась бы вами.
Наконец Сахиби положил руку на плечо Гарри, и мальчик почувствовал знакомое тепло синего пламени, текущего по его венам.
— Это не конец, Гарри, — мягко сказал ифрит. — Это лишь начало нового приключения. А мы всегда будем здесь, ждать твоих историй о множестве миров.
Гарри кивнул, чувствуя, как в глазах предательски щиплет от набегающих слёз. Но это не были слёзы горя или страха. Это были слёзы осознания — того, что даже отправляясь в невообразимое путешествие по мультивселенной, он никогда больше не будет одинок. Что всегда будет место, которое он может назвать домом, и люди, которых он может назвать семьёй.
— Значит, три дня, — сказал он, выпрямляясь и расправляя плечи. Зелёное сияние вокруг его рук пульсировало ярче,