— Ну, здравствуй, самый дорогой артефакт в мире! Не думал, что у тебя хватит глупости вернуться сюда.
Глава 6
3 мая 4131 года. Кабак.
— Ну, здравствуй, самый дорогой артефакт в мире! — хмуро произнёс хромой, входя в комнату. — Не думал, что у тебя хватит глупости вернуться сюда.
— Это не глупость! — усмехнулся я. — А трезвый расчёт. Ты любишь деньги, у меня они есть. У тебя есть возможности оказать услугу, которая мне нужна. Ты самолично предлагал обращаться к тебе за всем, кроме урана. Кстати, он мне больше не нужен. Какой вывод? Мы можем быть полезны друг другу.
— Меня сейчас не интересуют деньги, — покачал головой мужчина. — Всё равно ты не сможешь заплатить больше, чем тот, кто тебя ищет. Но, мы можем обменяться услугами. Я даже почти точно знаю, что тебе нужно от меня. Смена излучений тела? Стать невидимкой для властей?
— Ты прав, — не стал скрывать я. — А какая услуга нужна тебе?
Марина тем временем тихонько сидела на диване, проснувшись, но сейчас она встала и подошла к нам.
— Может, пойдём присядем? — предложила она. — Тут ещё и неплохой бар есть, на удивление. Могу вам налить напитков. Кто что предпочитает?
Мы переглянулись и кивнули, соглашаясь. А то, действительно, серьёзно беседовать почти на пороге как-то не серьёзно. И оба выбрали коньяк. Хромой долго грел свой снифтер, не начиная разговор. Наконец, он решился:
— Ты был артефактом, который давал здоровье и, по преданиям, чуть ли не вечную жизнь.
— Был, — согласился я. — Вот только я ожил. И лафа кончилась. Ты хочешь жить вечно?
— Нет, — поморщился мужчина. — Меня даже моя хромота устраивает. Помощь нужна не мне.
Он опять надолго замолчал. Марина тихонько сидела на стуле, делая вид, что её нет. Наконец, он заговорил снова. Размеренным голосом, таким барды рассказывают свои истории про королей и героев прошлого.
— У меня был брат. В одной из разборок его смогли подловить. Его убили, несмотря на все его таланты. А у него остались жена и дочка девяти лет. С тех пор я о них забочусь. Сейчас Алине десять. И врачи говорят, что шансов на спасение нет. Все лекари в один голос! А ей десять, она жизни не видела, мужчин, по понятным причинам, не познала, как и радость материнства. У неё ничего этого уже не будет.
Он снова замолчал и выдул свой коньяк залпом. Меня аж передёрнуло, его надо пить крохотными глотками. Но, сейчас ему явно хотелось просто слегка накидаться, и я его не винил. Или не слегка.
— Ты — мой последний шанс, — отдышавшись, продолжил он. — У меня самого детей нет, вот как-то не сложилось. И эта кроха — самое дорогое в моей жизни. Я всё отдам, чтобы она поправилась, даже эту самую свою жизнь. Личную клятву принесу, на колени перед тобой встану. Заметь, впервые в жизни! Только спаси её!
— Веди! — быстро принял я решение.
И дело было не в ответной услуге. Столько боли и искренности в глазах я, наверное, не видел ни разу в жизни. Дети страдать не должны. Даже в прошлой жизни в двадцать первом веке перечислял деньги во всякие лохотроны с телевизора, которые показывали больных детишек.
Мозгами понимал, что до ребёнка со ста баксов дойдёт один, скрывал платежи от окружающих, но перечислял. Может, этого одного бакса и не хватит? Ну, я верил в это. Надеюсь, благодаря в том числе и мне, хоть один выжил.
Мужчина встал, его заметно повело, но он быстро взял себя в руки. Вроде и выпили мало, скорее, это просто эмоции.
Шли мы недолго, минут десять, и подошли к ничем не примечательному домику. Он совершенно не выделялся среди соседских. А вот внутри было богато, хоть и тесно. Всего две комнаты, гостиная и спальня, сени, санузел и ещё крохотное помещение, вроде кладовки, куда я не заглядывал.
На одной кровати дремала женщина лет тридцати, на другой маленькая девочка, думаю, та самая. Я подошёл к ней.
— Бес, — обратился я к котёнку. — Сделай диагностику и перспективы. Я хочу, чтобы этот ребёнок жил!
— Уже, — грустно отозвался малыш. — Лейкемия на последней стадии. Ей осталась пара недель жизни, максимум. Но, я могу в неё вселиться. Полностью. Шанс на выздоровление небольшой, но я постараюсь, все силы брошу!
— Мозг, ты говорил, у тебя запас есть? — поинтересовался я. — Создай в ней полноценную колонию! От себя отщипни, от котёнка, но, чтобы этого хватило на поддержание жизни! А, в идеале, на полное выздоровление.
— Уже, — отозвался мой ИскИн. — Ты кота сделал слишком человечным, хорошо, что у тебя критическое мышление ещё есть. Кровь почистим, кровяные тельца пока заменим механизмами. Шансы на полное выздоровление невысоки, около сорока пяти процентов. Но, с роем она будет жить. И долго, и полноценно, продолжая болеть в случае неудачи. Но, рой отозвать не выйдет, или она умрёт. Ты готов на это?
— Однозначно! — ответил я. — Делай всё, как надо.
Между тем на бледное, восковое лицо худенькой малышки возвращался румянец. Наниты взяли на себя роль красных кровяных телец и вгрызлись к опухоли. Или что там происходит, вот не медик я ни разу, так, по верхам информации набрался. Но, изменения было видно сразу.
— Что скажешь? — дрожащим голосом поинтересовался Хромой, с нежностью глядя на ребёнка. — Ты сможешь помочь?
— Уже, — выдохнул я. — Она будет жить. Но, честно скажу, шансов, что она полностью выздоровеет, немного. Болезнь слишком запущена, ей оставалось меньше двух недель. Пораньше бы…
— Хромой, что происходит? — похоже, наши голоса разбудили маму Алины. — Кто эти люди? Гробовщики? Мне кажется, ты торопишься! Дочка пока жива!
— Милая, моя племянница теперь будет жить! — нежно сказал этот суровый мужчина. — Её вылечили. Я смог, я нашёл, я попросил и договорился. Один шанс на миллион, и он выпал! Так что, накрывай на стол, дорогих гостей привечать будем.
Но, вместо приятного ужина, нас ждал квест по реанимации этой дамы. Она просто тривиально хлопнулась в обморок. Нашатыря под рукой не оказалось, и потому в ход пошли потряхивания, лёгкие шлепки по щекам, словесные увещевания очнуться.
Я не вмешивался, так как Мозг сообщил, что здоровью