Медицинский центр. Как же быстро прошла дорога. Я расплатилась и, не открывая зонта, побрела внутрь. Зря я сюда приехала. Интуиция кричала, что операция бесполезна и надолго я тут не задержусь. Но я должна хотя бы попытаться. Убрала мокрые волосы с лица и прошептала:
– Прощай дождь…
В больнице меня уже ждали, и через несколько часов я была готова к операции.
– Считайте от десяти в обратном порядке, – донесся спокойный голос анестезиолога.
– Десять… девять… восемь…
Невесомое покрывало опускалось на тело. Оно коснулось лица, и свет начал гаснуть.
– Семь… шесть…
Чернота заполонила все вокруг. Она давила и напирала. Страшно… Вдруг из ниоткуда появился язычок пламени. Затем второй… третий… Я застонала. Опять этот мужчина. Он завис в воздухе, объятый бурлящим огнем, и настойчиво тянул ко мне руку. Как и всегда, я хотела лишь убежать, спрятаться и никогда его больше не видеть. Но тело не слушалось. Оно медленно ползло ему навстречу.
С моих губ сорвался крик отчаяния. Если он коснется меня, я умру. Я не хочу! Уходи! Дай мне шанс прожить мою жизнь! Но огненные пальцы безжалостны. Я не могу противиться их воли. Секунда… в мою грудь врезается раскаленная рука.
Боль кипящей лавой разъедает тело, в груди сжимается смертельный захват. Вот и все… я мертва… я стала невесомой. Стремительное падение, резкий толчок в грудь, взрыв боли, и я судорожно вдохнула.
Легкие наполнил густой воздух, в нос ударили незнакомые запахи. Чужие и сильные, они настойчиво лезли внутрь меня. Я не выдержала и громко чихнула. Острая боль пронзила виски, заставив зажмуриться и застонать. Как же плохо!
Постепенно спазм отступил, и до меня донеслись звуки. Трескотня насекомых, фырканье животных, шипение огня и чьи-то тихие голоса: «она тут?», «получилось?», «да…». Все было незнакомым и неродным. Я пыталась поскорее сбросить с себя пелену забытья и сделать хоть что-нибудь. Но тело отказывалось слушаться, в голове плыло и гудело.
Губ коснулась теплая поверхность, и в рот полилась терпкая, но освежающая жидкость. Не задумываясь, я сделала пару больших глотков и открыла глаза.
Глава 3
Ольга
Ковры! Они повсюду. Стены… Пол… От замысловатых ярких узоров резало в глазах. Сочные цвета пестрели и мелькали, заставляя жмуриться. Слишком много красных оттенков. Так раздражает. Я тряхнула головой и увидела двух мужчин. Один стоял поодаль и глядел на меня безразличным взглядом карих глаз. Второй сидел на полу. Устало откинувшись на стену, он с пронзительным прищуром рассматривал мое лицо.
Голубые глаза незнакомца сверлили во мне дыру и были единственным, что привлекало в нем внимание. Все остальное в мужчине вызывало отторжение. Измученный и худой до такой степени, что кости черепа начали просвечивать сквозь кожу лба. Длинные угольно-черные борода и усы скрывали половину лица. Волнистые смолянисто-черные волосы длиной чуть ниже плеч были распущены и лишь добавляли лицу обладателя болезненной бледноты.
Я медленно перевела взгляд на кареглазого мужчину. Он, наоборот, был упитанно-подтянутым и чисто выбритым. Его высокая фигура, облаченная в красный балахон с разрезами по бокам, напомнила одежду священника. Он сделал несколько шагов и присел рядом со мной на корточки.
Нет, никакой он не поп. Так двигаются охотники или убийцы, но никак не священнослужители. Какие необычные у него сапоги: кожаные, с металлическими носами. Я принюхалась... Фу! Пахнет старой кожей и навозом. И почему я лежу на полу, словно мешок картошки? Надо бы встать. Негоже валяться кулем у ног первых встречных, тем более мужчин. Дернулась, но тело не слушалось. Казалось, я облачилась в детскую одежду. Тесно, неуютно и двинуться боишься, чтобы не порвать ткань в интимных местах.
«Пожалуй, лучше потерплю и наберусь сил, лежа на чудесном коврике», – смирилась я. Тут же ощутила, что пальцы приобрели чувствительность и трогают ворсинки покрытия. М-м-м, мягкий. Шерсть на шелке? Да, точно! У меня почти такой же лежит в гостиной. Дорогущий… маме его завещала.
Наверное, я умерла в своем мире, раз очнулась здесь. Как там говорил старец? Хирнэлон? Интересно, насколько новый мир развит?
Я снова завертела глазами, пытаясь зацепить взором предметы интерьера. С каждой новой вещью настроение ухудшалось. Неужели средневековье?! Почему комната круглая? Окна где? Как освещается помещение?
Понятливо хмыкнула. Слона-то я и не приметила. Прямо на потолке зияла огромная дыра, через которую лился солнечный свет и освещал эту… эту… Юрту?! Серьезно?!
– Ты слышишь, душа? – ровным голосом заговорил кареглазый, отвлекая меня от мыслей о шатре.
Слова звучали чуждо, они ритмично текли из его уст, сливаясь в мелодичные предложения. К своему удивлению, я понимала смысл и была уверена, что смогу ответить. Но, наверное, чуть позже. Сделав над собой усилие, я мотнула головой.
– Отлично. Попей еще. Ты помнишь, кто ты? Мужчина, женщина?
Глиняная кружка коснулась моих губ. Я послушно выпила теплый, с легкой горчинкой напиток и смогла прохрипеть:
– Женщина. Когда Киршом?
Самое важное – узнать, сколько у меня времени. Мужчину вопрос не обрадовал. Он нахмурился и кинул озабоченный взгляд на голубоглазого. Я тоже посмотрела на тощего. Может, он ответит? Тот сидел злой, как сыч, и глядел на меня с таким недовольным прищуром, будто купленная им вещь оказалась с дефектом.
– Это точно она? – прохрипел он.
Кареглазый в балахоне кивнул. Он положил мне ладонь на грудь и с силой надавил. Я замерла, даже дышать перестала. Чего он меня лапает? Хотелось сбросить его руку, но я по-прежнему не могла двигаться. Пришлось терпеть.
Смотреть было некуда, и я изучала сидящего на полу голубоглазого доходягу. Чего он такой потрепанный? Того и гляди сознание потеряет. Глаза тощего начали медленно закрываться, и он, словно болванчик, повалился на пол. Серьезно? Он действительно в обморок грохнулся?
Мужчина в балахоне упорно давил мне на грудь, даже не заметив, что его приятель сомлел. Чего кареглазый так увлеченно меня лапает? Противно. Словно внутри грудной клетки копается.
– Эй, – прохрипела я. – Задохлик упал.
Для достоверности красноречиво стрельнула глазами. Балахонщик обреченно посмотрел на бессознательное тело, что-то недовольно буркнул и, наконец, убрал от меня руки. Подошел к голубоглазому, проверил дыхание и нажал на несколько точек его тела. Доходяга медленно открыл глаза.
Я внимательно рассматривала мужчин. Кто же из них мой владелец? Фу, как гадко звучит. Надеюсь, старик не соврал и хозяин надо мною не властен. Похоже, голубоглазый об этом еще не знал. Едва он поднялся, как скомандовал:
– Вставай, женщина. Теперь ты служишь мне.
Вот