— Рысь, ты когда уже заднюю табуретку себе возьмёшь уже? — спросил Такэда. — Хватит меня под трибунал подводить в каждом вылете!
— Не знаю, Айвен Иванович, — стоит отдать ей должное, в голосе подчинённой даже звучало что-то похожее на раскаяние.
— Жопу надеру, — пообещал Такэда.
— Пф, — Рысь демонстративно надулась. — Айвен Иванович, придумаете что-то с балансом по технике — я хоть плётку сама подам! На коленях!
Такэда улыбнулся, но торопливо прогнал неуместное выражение с лица. После начала челночных вылетов резерв по технике и людям как-то внезапно пришёл в полный раздрай. Это сначала экипажи на долгом лечении освободили чуть ли не десяток «красных» машин. Привести их в рабочее состояние тогда получилось куда быстрее, чем при всём желании могли вернуться обратно в кабины их первоначальные владелицы. Сейчас, после устроенного имперцами погрома, на руках у командира снова появились экипажи без техники. Разумеется, палубники обещали из того, что доковыляло к ВАС-61 «Кайзер бэй» и даже как-то село, всё же собрать хотя бы парочку лётнопригодных химер, но это когда ещё будет!
Суммарно «красные» и «чёрные» экипажи до сих пор незначительно превышали вместимость эскортного авианосца. Простор для ротации оставался, как и скудный резерв незанятых людей и самолётов. Но проблема стояла из тех, которыми следует заниматься вовремя.
— Самолёт — это всё-таки не лейнер главного калибра суперлинкора, — задумался вслух командир. — Восемь машин нам без вопросов дадут. Я оформил уже. На Гранд-Отель морем. Вы с девчонками и получите.
— Айвен Иванови-и-ич, — расплылась в совершенно искренней улыбке Рысь. — Я вам говорила, что я вас люблю? Нет? Я вас люблю!
— Отставить висеть на командире! — потребовал Такэда.
— Может ещё и ногами перестать болтать? — поинтересовалась Рысь.
— Желательно, — улыбнулся Такэда. — Лучше объясни, что там за столпотворение на палубе всё не кончится никак. Чего в этот раз случилось?
— Полная ерунда, — Рысь отпустила капитана и задорно улыбнулась. — Я на пустую заднюю табуретку мешок почты закинула. Нас в газетах похвалили, командир. Ну, за бухту. И за всё это вот.
— Та-ак, — при этих словах морскому ястребу Такэде стало не по себе. Но даже в самом диком ночном кошмаре он и представить не мог, какого именно масштаба грязную политическую бомбу притащила на борт его гиперактивная подчинённая.
* * *
«Героини бухты Синдзюван: доблесть — профессия женская!» — судя по взвизгам и стонам, Анну Тояму поставили в центр круга читать с выражением. То ли за артистизм, то ли вообще из хулиганских побуждений. — Военный корреспондент «Москвы сбоку!» из гущи событий!
Пресловутую вторую табуретку Рысь, похоже, мешками с почтой буквально завалила — потому что на палубе листали свои письма и несколько счастливчиков в разноцветной форме палубников. Но всё больше и больше людей неминуемо отвлекались на импровизированный балаган между подножием «острова» и второй орудийной башней главного калибра.
— В мрачные дни войны, когда тучи дыма и огня застилают горизонт, а враг, словно хищный кракен тянет окровавленные щупальца всепланетного империализма к нашим мирным демократическим берегам, лишь истинные герои способны гордо плюнуть в лицо смертельной опасности, — голос Анне Тояме явно ставили, потому что настолько мощное контральто из глубины души по мнению Такэды родиться могло только в ходе работы классных дорогих специалистов. — Таким героизмом, такой несгибаемой волей, такой любовью к демократии и стремлением к победе отличились события в бухте Синдзюван, где женская военно-морская эскадрилья с борта вспомогательного авианесущего судна «Крамник Бэй» золотыми буквами вписала новую страницу в летописи боевой славы Конфедерации, показав эталонный пример Долга, Верности и Служения делу Конфедерации и Демократии.
— Кажется, теперь я понимаю, как звучит безумие, — растерянно пробормотал Такэда.
— Что, командир? — переспросила Рысь.
— Ничего, — отмахнулся тот. — Проталкиваемся ближе.
— Дерзкий налёт сил на стороне мира, закона и справедливости на чёрные имперские бастионы превратился в настоящий ад, когда разведка донесла: в бухте на стоянке пребывает эскадра отборных вражеских линкоров. Трудная ситуация, которая бросала вызов духу самых закалённых бойцов, лишь подчеркнула мужество и дисциплину наших женщин. В то время как армейские кавалерийские и химические части, ослеплённые блеском вражеской брони, бросили выполнение боевой задачи и устремились в бесплодную погоню за линкорами, лишь женские экипажи сохранили хладнокровие и продолжили выполнение приказа, — последние слова Тояма уже провыла каким-то совсем уж глумным тоном под визг и аплодисменты подруг.
— Командир, вам, может, успокоительного поискать? — торопливо спросила Рысь, когда Такэда начал вполне зримо меняться в лице. — Я могу за Джинни в медицинский сбегать быстренько.
— Танто мне поищи. Гоноровый. Зарезаться, когда эта кошка палёная дочитает, — мрачно ответил Такэда.
— Командир, это я настоящая кошка! — возмутилась Рысь. — А она так, пума какая-то!
— Она палёная, ты драная, — отрезал Такэда. — Всё, слушаем! Не отвлекай!
— С каким гневом и праведной яростью мне сейчас приходится чеканить скупые дозволенные цензурой строки о том, как армейские части, имея чёткие указания, упрямо променяли долг на авантюру! Вместо того чтобы поддержать удар по береговым объектам и подорвать боеспособность целых флотских групп проклятых империалистов, они, словно стая голодных дворняг, бросились на линкоры, имея за душой лишь жажду славы и ни малейшего шанса на успех! Их действия не только срывали план операции, но и ставили под удар жизни тех, кто продолжал выполнять боевую задачу под обстрелом зениток и авиации врага.
— Бууу! — как на детском утреннике провыли хором подчинённые Такэды и бессовестно рассмеялись в голос. — Бууу!
— Но если хвалёные кавалерийские и химические бригады, чья «боевая слава» оказалась лишь позолотой на свиной коже показали себя в бою с худшей стороны, то женские экипажи «Чёрной» и «Красной» эскадрилий ВАС-61 «Крамник Бэй» наперекор всему сохранили настоящую воинскую дисциплину, верность Долгу и эталонный пример служения Демократии. Когда имперские перехватчики, словно голодные стервятники, бросились на повреждённые самолёты, женщины-лётчицы приняли боевой строй, и прикрывали отход своих беспомощных и ненадёжных «боевых товарищей». Снова и снова немногочисленные женские экипажи отражали атаки кровавых палачей врага, демонстрируя под безжалостными ударами не только лётное мастерство, но и непоколебимую волю к Победе!
— Рысь! Где Рысь? Качать Рысь! — прокричал кто-то из бортстрелков.
— Отставить-качать-Рррысь! — прорычал Такэда. — Дочитывай!
— И что же мы видим на стороне флота? — торопливый писк «извините-Айвен-Иванович» голос Тоямы заглушил почти сразу.