Правда, фраза «причал я вам найду, а дальше вы уж как-нибудь сами» фон Хартманна слегка насторожила, но уточнить свои опасения фрегат-капитан так и не успел — его собеседник попросту отключился.
* * *
— Капитана, купи свинья! Холосый свинья, сочный! Вкусный как собака!
— Кокосовый самогон! Почти даром! Первая кружка за счет заведения!
— Древний магия жриц. Член стояк в три раза! Можно гвозди забивай!
— Рыба-пила! Лечит от всех болезней. Особенно насморк!
— Доска класть, моя-твоя туда-сюда ходи! Осенна нада!
Острая логистическая нужда ела островитянина так сильно, что раструб пламегасителя ручного пулемета в лицо он попросту игнорировал. Хозяйка оружия на палубе тем временем дошла уже до крайней точки кипения и почти выбрала свободный ход спуска.
Остальные рыбаки оказались поглазастее. Двое чернокожих самцов просто нырнули куда-то в груду ящиков на корме старой джонки, а капитан, чей статус подтверждали клочковатая бородёнка и самые настоящие форменные штаны, пусть и с изрядной вентиляцией от бесчисленных дыр, спрятался в рубке.
Шансов на выживание, как меланхолично решил фон Хартманн, это никому из них так и не прибавило. В упор корабельные «семь-с-полтиной» шили всю их посудину от носа до кормы, не сильно теряя в скорости.
— Чего этот дикарь хочет?
— Положить сходни чтобы перебираться на причал через нашу палубу! — «перевел» Ярослав, одновременно пытаясь вспомнить, как правильно составлять рапорт «стрельба по неосторожности с незначительными последствиями, раздел вэ — потерь и повреждений вверенного имперского имущества нет, жертвы среди гражданских».
— Но… — пикнула Анна-Мария, — это же будет нарушение секретности.
— Секретности⁈ Какой… — фон Хартманн честно попытался найти хоть сколь-нибудь цензурные слова, не сумел и просто взмахнул рукой, пытаясь очертить как можно более широкий круг.
Когда-то давно — при дедушке или даже прадедушке нынешнего Императора — этот уголок порта мог считаться относительно приличным. Кирпичные стены и металлическая крыша складов, изрядно ржавая и перекошенная ажурная башня портового крана, да и сам причал когда-то строили в расчете на более крупные суда, чем каботажная и рыболовная мелочь вокруг субмарины.
Беглый взгляд сквозь дыры в настиле подтверждал, что с настолько гнилыми опорными балками к транспортировке грузов лучше подходить с большой опаской. А еще лучше — не подходить вовсе.
Картину дряхлости, запустения и убогости нарушал только собрат «Имперца» по несчастью — лидер эсминцев типа «Орландо». Из-за «северной» камуфляжной окраски выглядел он среди местных посудин айсбергом, волей богов и течений понемногу тающим среди коряг мангрового болота.
— … какой еще секретности⁈
— С нас особый допуск не снят. Эти мины, которые мы назад привезли… они тоже все насквозь секретные!
Фон Хартманн вздохнул. Попытался разглядеть торгаша кокосовым самогоном, но тот уже канул в толпу.
— Сейчас переоденусь в парадку и пойду в местный штаб, выбить какую-то охрану. Вы пока организуйте тут… на палубе, демоны с ними, пусть лазят. Главное, чтобы с рубки оптику и ремнабор не свинтили. Разрешаю стрелять поверх голов…
— Мряу-у-у!
— … и Завхоза поймайте, — закончил Ярослав, — пока кот в самоволку не удрал!
Корабельный, точнее подводно-лодочный кот действительно каким-то тайным кошачьим способом просочился на палубу, оповестил всех окружающих о своем подвиге истошным мявом и начал подбираться к одному из канатов. С тумбы швартового кнехта на истосковавшегося по противоположному полу кавалера с интересом поглядывала небольшая трёхцветная кошь.
— Котик! Стой! Не надо!
Отчаянные вопли девушек привели к строго противоположному результату. Кот оглянулся, узрел несущихся к нему с распахнутыми объятьями матросок и незамедлительно сообразил, какой облом романтического свидания несут ему эти загребущие человеческие руки.
Завхоз пронзительно заорал, подпрыгнул на добрый аршин вверх, прямо в полете поменял траекторию, сместился к причалу… не дотянул каких-то пару дюймов и с утробным плеском, как часы в унитаз, канул вниз, между причалом и бортом сумбарины.
— Ко-отик!!!
— Блядь! — не смог все-таки сдержаться капитан, глядя как мокрый Завхоз взбирается по свае на причал и, распугивая аборигенов, с пронзительным воем несётся к объекту вожделения.
Кошку вид мокрого и злющего поклонника напугал ничуть не меньше. Бедняга взвизгнула почти человеческим голосом, спрыгнула прочь с тумбы и попыталась затеряться в толпе.
— Вы меня звали, командир⁈ — выглянула из люка главмех. — Что у вас тут происходит?
— Котик, вернись!
— У нас, — медленно процедил Ярослав, глядя, как внизу на палубу выбегает почти две трети экипажа «Имперца» — на треть вооружённые, на треть одетые и на двести процентов готовые вырвать пушистого любимца из оскаленной слюнявой пасти хоть самого Исаака Стиллмана. — … происходит нештатная ситуация, с массовым выходом экипажа из-под контроля!
— Понятно, но не до конца, — Сильвия ван Аллен подтянулась на руках и уселась на край люка, — в смысле, пока еще просто полная жопа или уже окончательная пиздецома?
— Ко-отик!! Вернись! Пожалуйста! Нам без тебя будет плохо!
Прежде чем Ярослав нашёлся с ответом, уже практически списанный и заочно оплаканный экипажем котик распушился до уровня небольшой глубинной бомбы, вновь показался на краю причала и перепрыгнул на палубу.
Кошка неслась вслед за ним, и отставала всего на полхвоста. Оба зверя подскочили к рубке, почти не касаясь лапами перекладин лестницы взлетели наверх и прямо с ограждения сиганули в люк, едва не снеся при этом Сильвию.
— Ы?
— Кто-нибудь понял, что это было?
— Я где-то читала, что кошки хорошо улавливают низкочастотные колебания, — задумчиво произнесла Анна-Мария. — Но почему тогда…
Остаток её фразы заглушили сразу два звука. Разнесшийся над гаванью заунывный вой воздушной тревоги — и крик одной из сигнальщиц: «Самолет по пеленгу сто сорок!»
— Не «самолет», а «самолеты»! — уточнил фон Хартманн, вглядываясь в мельтешение черных точек над морем. — У них. А у нас — долбодятлы! Такую толпу на локаторе должны были засечь миль за сто самое меньшее, а не за пять-семь минут подлетного времени. Главмех, как насчёт лечь на грунт?
— Да мы и так практически лежим! — отозвалась ван Аллен. — Корму еще можно притопить на аршин, а нос так и останется торчать, как ни крутись.
— Ну что ж, — фрегат-капитан развел руками. — Значит, нам остается только одно…