– Но ведь это и нужно? – улыбнулась она.
– Да, – я позволил себе скупую ответную улыбку, – На тебя тогда в обязательном порядке выйдет Икивашири, с личным разговором. Просто упомяни при нем, в любом контексте, слова «зеленый автобус». Он будет знать, что ты неприкасаема. Всё, я пошёл.
– Будь… осторожен.
– Постараюсь.
Гордиевы узлы принято рубить, но в обществе, в котором человек лишен права носить меч, всех и каждого вынуждают их развязывать. Этим занятием люди поглощены до того момента, пока не становятся совершенно бесполезны как для общества, так и для семьи.
Меня подобное не устраивает.
Первая остановка – собственный дом. Проникнуть внутрь мимо трех человек в полицейской форме, уже находящихся внутри, дополнительно заблокировать все компьютеры в подвале, забрать заранее подготовленную сумку с вещами. Для практика «пустоты» не представляет сложности, также, как и оставить записку в почтовом ящике Сенко-гуми. Затем удалиться.
Вторая остановка. Дом, арендуемый семьей де Суиньга. Хозяин, его сестры и гость как раз собирались позавтракать.
– Для вас это будет лишним, – обращаюсь я к девушкам, – Обстоятельства сложились так, что инициироваться вы будете прямо сейчас.
Испанки бледнеют, а Джакобо обеспокоенно спрашивает:
– Это опасно?
– Нет, – качаю я головой, – Для человека с приличной силой воли. Впрочем, ты сможешь помочь своим родственницам.
– И что может быть важнее, чем обучение представителей Старых родов, м? – с кислой миной спрашивает меня Ганс.
– Вы новости совсем не смотрите? – оборачиваюсь я к нему, – Ну, то есть ты?
– Местечковые дрязги меня не волнуют! – задирает нос подросток.
– А, ну хорошо, – киваю я, – Я глава крупной цифровой компании с годовым оборотом большим, чем у любого Старого рода. Это так, одно «из», так что дел, важнее Старых родов, у меня несколько. А теперь, будь добр, не мешай. Суньига сегодня придётся тяжко.
Мы впятером идем в комнату, где обычно упражняется с медным прутом Джакобо. Я сажаю парня по центру, а его нервничающих сестер по бокам от брата. Аффаузи продолжает задавать вопросы, я прошу его выйти из комнаты, но высокомерный мальчишка, вспомнивший, видимо, прошлое, не унимается. Его чувство собственной важности в очередной раз задето?
Хм, нет, тут что-то другое.
– Не мешай или я тебя выставлю, – говорю я подростку, ставя возле своего места сумку, – У меня очень мало времени.
– Тогда поторопись! – вздёргивает тот голову, – Мне нужно с тобой поговорить!
Предстоит сложное дело – мне нужно запустить Ки Джакобо в тела его сестер через их физический контакт. Направить слабый, но устойчивый поток, что простимулирует девушек, научить парня держать его именно таким, не больше, ни меньше. Затем я начну воздействовать на них троих «жаждой смерти». Тональность Ки изменится, сознание молодого человека, воспринявшего угрозу и собирающегося противостоять ей, изменит частоту энергии, «уча» тела его сестер противостоять угрозе. В конечном итоге их текущий резерв подойдет к концу и организм волей неволей запустит источник.
– Скорее всего, после инициации, ваши источники будут и останутся на уровне брата, – предупреждаю я, – но этот способ менее травматичен, чем тот, что я планировал в начале.
– Я согласна! – тут же вспыхивает одна из сестер.
– Я тоже! – не уступает ей вторая.
Джакобо морщится, но не протестует. Я упоминаю, что в таком случае обучаемость испанок моей науке будет выше. Это им по душе.
– Теперь мне нужно пять минут, приготовиться, – сажусь я напротив учеников, – Джакобо, начинай разогревать источник, но не сильно, девушки… медитируйте. Неглубоко, вам поможет.
– Хорошо, – кивает держащий сестер за руки испанец, закрывая глаза.
Следую его примеру… разве что готовиться мне не нужно. Зато нужно Гансу Аффаузи, хоть я и не знаю, к чему именно. Не реагируя на его перемещении по комнате, я открываю глаза сразу после того, как источник смуглого подростка вспыхивает активностью.
Вставший за спинами занятых собой молодых испанцев, Ганс, с азартно загоревшимися глазами, совершает быстрый взмах обеими руками, как будто очерчивая перед собой два овала. Остающийся за пронзившими воздух конечностями голубоватый шлейф летящей косой входит в спину Джакобо и шеи его сестер, напрочь снося головы девушкам и разрубая парню грудную клетку. Мгновенная смерть.
Доля секунды, и я уже стою с мечом, выхваченным из сумки, и на полтора метра дальше, чем сидел. Жадно рассматривающий дело своих рук подросток лишь пренебрежительно косится на меня, издав глухой возглас. Те, кто подошли к двери, слышат этот сигнал, заходят внутрь.
Мужчины с шокерами на длинных ручках. Шестеро. Каждый из них азиат, но не японец, все с напряжением косятся на меня, стоящего с мечом и на пол, пропитывающийся кровью из трех разрубленных тел.
– Не дёргайся, Кирью! – улыбается Ганс, – Эти люди только страховка! Я не желаю тебе зла.
– Ты убил моих учеников…
– Слово Аффаузи, ты бы не успел их выучить! – пренебрежительно машет рукой высокородный сопляк, – Скоро здесь, в этой стране, станет очень трудно жить! Не до учебы будет. Я забираю тебя отсюда. Вместе с твоей семьей, от всех твоих проблем, понял?! Доставай телефон, вели всем своим прибыть сюда! Много времени это не займет.
Молчу, смотрю на него. Ганс пытается делать вид, что ничего особого не случилось, но его взгляд то и дело прыгает вниз, на тех, кого он убил, зайдя со спины. Кажется, это доставило ему удовольствие.
Что же, пора доставить обратное чувство, благо, что в доме нет подслушивающих устройств. У него, у Аффаузи, нет. Моё звали Джакобо де Суиньга.
– Что, Хигер Оттис развеялся пеплом, все Старые рода дружно насрали в штаны, потеряв одиннадцатого главу, а маленький глупый Ганс, с которым даже слуги не все считаются, решил, что настал его звездный час?
Одна длинная фраза, сказанная спокойным тоном, и вот уже заносчивого подростка не узнать.
– Что… ты… сказал…? – тянет убийца, бледнея как смерть.
Я на него уже не смотрю. Шестеро человек с шокерами, еще двое в коридоре с пистолетами. Довольно много, учитывая, что катана отнюдь не длинное оружие, а я с далеко не полностью разогретым источником, но коротенькая история, которую я на днях рассказал Горо Кирью, отнюдь не выдумка.
Модулируемая «жажда смерти», дополнительно усиленная яростью на то, что убили моих людей, вырывается из меня полусферой, накрывая как простых людей, так и Ганса.
Глаза азиатов с шокерами на короткое время стекленеют, а я уже действую, совершая мечом экономные точные взмахи. Это не бой, мои действия совершенно ничем не отличаются от предательского удара Аффаузи по беззащитным испанцам, и, даже, наверное, хуже. Простым смертным сложно хоть как-то сориентироваться, когда на них со всех сторон начинает кричать бездна голосов.
Именно